Тридцать три несчастья
Шрифт:
— Ох, мать, ты доиграешься! — как-то сказал Любане Кирилл, принеся в дом очередную кипу липовых соглашений для так называемого «агентства». — Это ведь, милая моя, статья. Лучше бы продолжала холодильники втюхивать. Теперь-то запросто. Одно ворье к власти пришло, никто тебя за руку ловить не станет. А вот актеришки твои опасные свидетели. Если кто из них фишку прорюхает, несдобровать тебе.
Кирилл ласково улыбался.
— Не прорюхает. А мошенничество, тем более в мелких размерах, еще доказать надо. Ведь никто из них не обижен. И, как ни крути, я их всех пристраиваю.
— Да уж конечно. А то на студии своей картотеки нет. А режиссеры — все дауны, вообще пропали бы без тебя. К тому же, дорогуша, это уже не мошенничество, как ты изволила выразиться, в мелких размерах. Ты мне-то про размеры не звезди. Это уже вымогательством называется. И статья другая, и срок посолиднее. Так что готовься — когда тебя в Сибирь упекут, я Коляна в Нахимовское сдам! Эх, заживу-то! — Кирилл сбросил пиджак и завалился на диван, мечтательно сложив руки под головой. — Вот была бы ты, мать, поумнее…
— Ты зачем меня пугаешь? — вскинулась Любка. — Какая, на хрен, Сибирь? И сына не трогай!
— Да ладно тебе, не ори. Что-то ты у меня осмелела в последнее время, — примирительно зевнул Кирилл. — Идея есть.
— Опять?
— Ага. Потом благодарить будешь.
— Ну?.. — Люба присела на краешек дивана и стала стаскивать с мужа ботинки.
— Так вот. Иди, дурища, получи лицензию, зарегистрируй себя как агентство какое-нибудь, ЗАО или ТОО, например. И греби бабки официально. Крышу я тебе найду, не трясись. Плати налоги… — Кирилл опять зевнул, повернулся к Любке спиной и уснул.
А и вправду, как же она сама-то оплошала? Идея была настолько гениальной, что Любке захотелось осуществить ее немедленно. Пока кто-нибудь тоже не додумался и не опередил ее. К тому же за прошедший год Любаня так втянулась в свое новое дело, расширила агентурную сеть и клиентуру, что было бы просто глупо попасться на какой-нибудь ерунде и оказаться, в лучшем случае, опять в ларьке. А то и где-нибудь похуже. Более того, открывались широкие возможности — всю ту кипучую деятельность, которую она имитировала, можно было проворачивать реально.
Любкина благодарность не заставила себя долго ждать.
— Спасибо, Кирюша, — она нежно поцеловала спящего мужа и тихонечко прилегла с ним рядом.
— Ах ты, дурища, — сквозь сон прошептал Кирилл Любке на ухо, и ей показалось, что ласково. Она забралась под его одеяло и трепетно прижалась к нему. Кирилл повернулся к ней, и впервые за очень долгое время у них произошло «это». Через пять минут он опять заснул, а Любаня, сама не своя от счастья, еще долго мечтала о скорой новой жизни, глядя широко раскрытыми глазами в фонарные полосы света на потолке.
Глава 22
На оформление всех документов, суету и беготню по кабинетам, благодаря взяткам и личному обаянию, ей потребовался месяц.
Как ни странно, муж ей активно помогал и даже нашел толкового юриста, Виктора Григорьевича Петрова, рассудительного, умного дядьку лет шестидесяти
Любка сломала голову, не представляя, как обозваться. Перебрав многочисленные варианты, она остановилась на простеньком, но амбициозном: «Любаня».
— Ты, мать, совсем с ума сошла. Завязывай с этими лавочными делами. Надо же до такого допереть! Еще бы сказала: «У Любани». Кабак, что ли, открываешь?
— Ну а как тогда? Я бьюсь и бьюсь, ничего другого придумать не могу. Как назвать-то?
— Назови «Атлантида». Звучно, красиво и солидно.
— Кирюшенька, но ведь Атлантида потонула, как же можно… — Любке оно не очень понравилось. В этом названии ей чудилось какое-то мрачное предзнаменование.
— Ты, мать, непролазная дура. Потонул «Титаник», а Атлантида — это исчезнувшая цивилизация.
— Но ведь она все-таки исчезла?.. — допытывалась Любка.
— Хоть ты и дремучая девица, но за себя можешь не беспокоиться. Ты так просто не исчезнешь. — Кирилл многозначительно ухмыльнулся. — Подумай лучше о другом. Представь, что исчезнувшая цивилизация — это российская антреприза, а ты ее возрождаешь. Вот этой версии и держись. «Атлантида»! Как звучит-то, а? Это вам не «У Любани».
Кирилл был убедителен, и Любка сразу согласилась. В 1994 год она шагнула директором своего собственного актерского агентства «Атлантида», состоящего, правда, пока из нее да Виктора Григорьевича.
Вся ее деятельность наконец-то приобрела официальный характер, она наняла бухгалтершу. Сделки совершались только при участии Виктора Григорьевича, все деньги переводились исключительно на банковский счет.
Люба сотрудничала не только с киностудиями, но и с театральными антрепризами и рекламными агентствами. Дело расширялось. Она неоднократно предлагала Кириллу бросить свой Сбербанк и превратить бизнес в семейный. Но Кирилл превыше всего ценил свою свободу. Считая себя родоначальником и практически отцом-основателем этого предприятия, он без зазрения совести тянул из жены немалые суммы и был всем доволен. Мотивация его была железной:
— Ты, мать, давай сама там крутись. Я тебе все организовал и пахать под твоим руководством не намерен. Мне и в банке хорошо.
В банке работала куча смазливеньких девчонок. Все они заглядывались на интересного мужчину Кирилла Анатольевича, и он с удовольствием делился с ними своим опытом, все чаще задерживаясь «сверхурочно», обучая юное поколение премудростям «банковского дела».
Любка крутилась как белка в колесе, ставя агентство на ноги. Порой она возвращалась домой так поздно, что даже и не замечала, давно ли Кирилл пришел с работы или только что ввалился. По утрам он отводил Коляна в школу, благо было по дороге. А потом на целый день мальчик был предоставлен сам себе. Он отлично справлялся с плитой, мыл посуду, делал уроки. Любка бегло проглядывала его дневник и, не находя там троек, успокаивала свою совесть тем, что все идет как надо, на пользу всей семье.