Трилби
Шрифт:
— Вы все время находились со мной, — сказала она слабым голосом и улыбнулась. — Смогу ли я отблагодарить вас когда-нибудь?
— Я врач, — напомнил он. — Это моя работа.
Никто даже не подозревает у него таких нежных чувств и сочувствия, внезапно подумала она. Под внешней суровостью скрывается очень чувствительный и добрый человек. Неудивительно, что он старается изо всех сил, чтобы держать в страхе окружающих.
Лайза откинулась на подушку и судорожно вздохнула. Ее волосы были распущены и свободно рассыпались по белым
— Не осталось никаких следов удара, за исключением синяка на щеке, — неожиданно сказал Пауэл.
Она дотронулась до лица.
— Он никогда не бил меня раньше.
— Я не это имею в виду, хотя все равно презираю его. Я имею в виду, — добавил он медленно, ища ее взгляда, — вы кажетесь совершенно невинной.
Она взглянула на его ворот, сквозь который там, где были расстегнуты пуговицы, виднелись черные волосы на груди, и быстро отвела взгляд. Очень неприлично смотреть на него как на мужчину в этой комнате, учитывая его профессию.
— Я вас смутил, — засмеялся он и сел рядом с ее постелью, повернул ее лицо к себе и взглянул на нее своими насмешливыми ярко-голубыми глазами. Казалось, он видит ее насквозь. — Вам не нравится смотреть на меня, не так ли? Я некрасив и волосат, что-то вроде бандита, на которых женщины почти не смотрят, даже если бы вы не были замужем и не были приличной женщиной.
У нее перехватило дыхание от таких откровенных слов.
— Капитан Пауэл, пожалуйста!
— Он ударил вас, — хрипло сказал Тодд. — Я мог бы убить его за это. Боже мой, он не стоит вас!
Лайза начала понимать, что его очень беспокоит ее затруднительное положение. Она взглянула на него со смущением и любопытством.
— Вы слишком прямо высказываете свое мнение, сэр.
— Да, это так. Прямо и резко. Я немного пьян. Я пью, чтобы забыть, что апачи сделали с моей женой и сыном, миссис Моррис. Они привязали меня к столбу и заставили смотреть на это.
Она подняла руку и дотронулась до его лица с лаской и сочувствием.
— Мне очень жаль, — прошептала она. — О, мне так жаль!
Его голос прервался. Он положил свою небритую щеку поверх простыни ей на грудь и заплакал.
Сквозь ткань простыни она почувствовала его горячие слезы. Почти не колеблясь, она прижала его лицо к себе.
Deja vu, подумала она. Он пил, чтобы заглушить свою боль, но это не помогало. Как часто эта боль мучила его, и не с кем было разделить ее, некому было утешить. Это мучение, а не жизнь, с жалостью думала она. Есть ли кто-нибудь в этом мире, кому не приходилось страдать? Она крепко прижала его голову к себе, шепча на ухо ласковые успокаивающие слова.
Прошло довольно много времени, прежде чем он поднял голову и отстранился, его лицо было спокойным и немного смущенным.
— Мне так жаль вас, — сказала Лайза тихо. — Вы заставили меня устыдиться. По сравнению с вашими,
Пауэл выпрямился.
— Я слишком много пью, — резко сказал он. — Вам нужно что-нибудь, чтобы уснуть?
— Нет, спасибо, мне не слишком больно.
Он кивнул и направился к выходу.
— Капитан… Пауэл?
Он повернулся, все еще чувствуя себя не совсем уверенно после такого проявления слабости.
— Да, мадам?
— Пожалуйста, у вас есть… рубашка или что-то в этом роде, что я могла бы надеть на себя? — она покраснела и опустила глаза.
— Простите меня, я уже так давно не общался с приличной женщиной.
Он вышел в соседнюю комнату и вернулся с белой ночной рубашкой, довольно длинной, положил ее рядом с ней на кушетку.
— Вы не сможете одеться сами.
Она стала пунцовой.
— Сэр…
— Нет, я доктор.
Поколебавшись, Лайза согласилась принять его помощь. Он был врачом, а она была слишком слаба, и ей было больно шевелиться. Тодд просунул руку ей под спину и помог приподняться. Она застонала. Он положил на раны мазь и перебинтовал их, но все же каждое движение причиняло ей мучительную боль.
— Сидите спокойно, я сам надену ее.
Он отвернул простыню и посмотрел при неярком свете лампы на ее небольшую высокую грудь. Выражение его лица изменилось. Она почувствовала, как его профессиональный интерес сменился чисто человеческим, и ее тело прореагировало на это совершенно непривычным образом. Дэвид никогда не смотрел на нее. Он овладевал ею грубо, не любя. Он никогда не хотел смотреть на ее обнаженное тело. А этот мужчина не только смотрел на нее, но он говорил ей своим взглядом, что считает ее желанной и красивой.
Мне не должно это нравиться, думала она. Только падшая женщина позволяет мужчине смотреть на свою наготу открыто, не протестуя.
— Капитан Пауэл…. — она смущенно подняла руки, прикрывая грудь.
Его ярко-голубые глаза заглянули в ее глаза.
— Простите меня, — прошептал он, — простите меня. — Я…. — волнуясь, он стал надевать на нее рубашку, стараясь делать это как можно осторожнее, чтобы не причинить ей боль. Он по очереди продел в рукава ее руки, а затем трясущимися пальцами застегнул пуговицы, очень осторожно помог ей лечь и натянул на нее простыню.
— Будет болеть еще несколько дней. Если вы захотите вернуться домой, то муж должен будет помогать вам одеваться.
— У меня вообще нет намерения возвращаться домой. Но даже если бы я и вернулась туда, сэр, мой муж не выносит моего вида, — она подняла глаза к потолку. — Я скорее дождусь помощи от случайного прохожего, чем от него.
Пауэл долго смотрел на ее измученное лицо.
— Я не представляю себе, мадам, чтобы мужчина мог быть таким слепым, чтобы мог устоять перед вашим обнаженным телом. И если то, что я говорю, неприлично, тогда я действительно грешник, нуждающийся в спасении.