Трилби

Палмер Диана

— Они сказали, что она помогает раненым. Пошли.

Торн вошел в вагон и внезапно остановился в дверях. Джек — рядом с ним. Оба изумленно вскрикнули.

Трилби стояла, наклонившись над тяжело раненным человеком с иголкой и ниткой в руках. Человек небольшого роста, по-видимому, врач, направлял ее действия, рана казалась смертельной. Пациент, однако, был весел, и, видимо, пьян. Он пел, пока ему зашивали рану.

— Трилби! — воскликнул Торн.

Она оглянулась на звук его голоса, ее лицо вспыхнуло, она смотрела на них с удивлением.

—

Здравствуй, Торн! Здравствуй папа! — сдержанно сказала она. — Как вы здесь оказались?

— Что ты здесь делаешь? — Торн был ошеломлен.

— Я помогаю этому бедному измученному доктору. Он не в состоянии справиться один, — она повернулась к Наки. Тот смутился, встретив гневный взгляд Торна. — Скажи доктору, что мне нужно поговорить с моим отцом. Я отлучусь на минутку, — она вручила ему иглу и нить, сняла выпачканную кровью простыню и подошла к мужчинам.

— Трилби, девочка, с тобой все в порядке? — Джек с жаром бросился обнимать ее. — О, слава Богу, слава Богу! Когда я узнал, что они захватили заложников, я так испугался! Твоя мать не находит себе места.

— У меня, действительно, все прекрасно, папа, — заверила она. Трилби выглядела бледной и усталой, волосы немного растрепались, но она была довольна. Она не смотрела на Торна, не в силах встретиться с ним взглядом, помня, как они расстались.

— Мне нужно с тобой поговорить, — бесстрастно сказал Торн, взял ее руку и прежде чем она успела возразить, повел на платформу позади вагона. Кругом были мексиканцы, они охраняли поезд, однако никто не обратил на них внимания, поэтому они могли поговорить спокойно.

— Да? Что ты хочешь? Я очень занята, — высокомерно сказала Трилби, избегая его взгляда.

— Трилби, ради всего святого, ты пленница во враждебном лагере, а не врач, пришедший домой по вызову.

— Я не пленница. Я помогаю и ассистирую доктору там, где могу. Когда мы закончим, мне пообещали, что я могу ехать, куда захочу. Я поеду в Луизиану. Ты ведь хотел этого, не так ли?

Торн был не в состоянии говорить. Он пробормотал что-то невнятное сквозь зубы и схватился руками за железную балку. Холодный и твердый металл охладил его руки. Где-то вдалеке играла гитара, горел костер, на котором готовили бобы и кофе. Кругом звучали голоса.

— Я очень сожалею о той последней ночи, которую мы провели вместе, — бесстрастно сказал Торн, — я не имел права.

— Это верно.

Он выпрямился.

— Но, по крайней мере, они не причинили тебе вреда?

— Это не пришло им в голову. Они джентльмены, — добавила она, подчеркивая это слово.

Торн вспыхнул, повернулся и посмотрел ей в глаза.

— А я не джентльмен. Я дикарь, — тихо сказал он. — Я даже постарался доказать тебе это, Трилби, — добавил он с холодным самоуничижением. — Если тебе необходимо утонченное общество, со мной ты его не найдешь. Бейтс больше тебе подходит. И, может быть, вы созданы друг для друга.

Трилби была ни в чем не виновата, однако она почувствовала свою

вину. Видно было, что Торн страдает. Она слегка нахмурилась. Теперь ей было понятно, что заставило его так вести себя. Раньше она думала, что он просто ревнует к другому мужчине, но это была не только ревность. На его лице отражалось столько чувств и переживаний, которые она еще ни разу не видела. Он очень устал, глубокие морщины прорезали его лоб, глаза были красные от бессонницы, в них затаилась боль, решительность и что-то еще. Что-то более глубокое, намного глубже, чем она себе представляла. Он проехал весь этот путь, рисковал своей жизнью, чтобы спасти ее. Даже сейчас, находясь с ней, он рисковал жизнью. Все это она представила и внезапно поняла, что двигало им.

Она подошла к нему ближе и сразу заметила, как подействовала на него ее близость. Торн весь напрягся. Желваки играли на его скулах. Он сжал зубы, как будто ему требовалось огромное усилие не показать, как она действует на него.

— Что такое, Торн? — тихо спросила Трилби. — Я мешаю тебе?

Она сделала еще шаг к нему, Торн отпрянул назад, лицо его было угрожающим.

— Тебе нужен Бэйтс, или ты забыла? — Холодно спросил он. — Я рад видеть тебя невредимой, я поговорю с Лопесом и вывезу тебя отсюда, — он повернулся, чтобы войти в вагон.

— Торн!

Он повернулся и посмотрел на нее.

— Что?

— Ты никогда не спрашивал меня, как я отношусь к Ричарду, — сказала Трилби с достоинством. — И хочу ли я уехать к нему. Ты не спрашивал, хочу ли я развода.

— Как ты можешь не хотеть развода, после того, что я сделал с тобой?

В его глазах была невыносимая боль. Трилби опять подошла к нему.

— Ты занимался со мной любовью, — мягко сказала она. — Ты был очень страстным, но не жестоким, — она опустила глаза на его грудь. — Ты никогда не был жесток со мной… в любви.

— Ты вся была в синяках, — голос его прерывался от волнения. — У меня не хватило мужества посмотреть тебе в лицо на следующее утро, разве ты не понимаешь? Я боялся встречи с тобой, потому и уехал.

У нее перехватило дыхание. Выражение его лица, обычно сдержанное, было таким, что колени у нее дрожали. Почему раньше такое выражение не появлялось на его лице? Это не было выражение ревнивого, желающего отомстить мужчины. Он был похож на человека, который любит так сильно, что эта любовь убивает его, ведь он терял ее.

— Ты же… любишь меня! — прошептала Трилби, внезапно осознав это.

Глава 21

Торн вздрогнул от такого обвинения. Он отвернулся, остановив взгляд на группе мексиканцев, готовивших ужин у костра, не желая, чтобы Трилби видела, как ему тяжело. Он не хотел, чтобы она знала о его любви, не хотел быть уязвимым.

Но он страдал, и теперь она знала это. Трилби вплотную подошла к нему, взяла его за руку и прижала к своей груди. Это заставило его взглянуть ей в лицо.