Триллер
Шрифт:
Послышалось клацанье затвора и звук досылаемого патрона. В это время я вытащил из «глока» опустевшую обойму и вставил новую.
— Hijo calvo de una perra!
Отморозок снова назвал меня лысым сукиным сыном! Молча стерпев обиду, я ползком добрался до журнального столика, перевернул и укрылся за ним.
Он выстрелил. Будь обрез заряжен дробью, дешевый столик из ДСП не выдержал бы и я бы превратился в говяжью отбивную. Или в отбивного лысого сукина сына. Но при выстреле с такого расстояния гранулы могли только издать громкий хлопок, не более.
Кажется, бандит с первого раза ничего не понял, потому что пальнул еще дважды с тем же успехом. Больше патронов у него не было.
Тогда я поднялся
«Король» повернулся и побежал.
Его спина была отличной мишенью.
Я быстро огляделся вокруг — убедиться, что все враги побеждены и не представляют опасности, — затем подошел и подобрал обрез. Зарядил его пятью патронами и не спеша направился к поверженному главарю, который лежал, уткнувшись лицом в ковер, и поскуливал. Раны на спине выглядели ужасно, тем не менее он предпринимал жалкие попытки отползти подальше.
Наклонившись, я перевернул его лицом вверх и засунул дуло «моссберга» между окровавленных губ.
— Вспомни Санни Ланг.
С этими словами я нажал на курок.
Выстрел не был смертельным, однако результат получился малопривлекательным. Гранулы разорвали щеки и горло, хотя мерзавец каким-то образом еще умудрялся дышать.
Пропихнув обрез глубже в кровавое месиво, в которое превратилось его лицо, я пальнул еще раз.
С негодяем было покончено.
На полу в ванной валялся без сознания бандит, которого я ослепил первым выстрелом из «моссберга». Его лицо напоминало что угодно, только не лицо; кровь пузырилась в дыре, образовавшейся на месте рта.
— Санни Ланг шлет тебе привет, — сказал я.
На этот раз я воткнул обрез глубже, и дело закончилось одним выстрелом, который разорвал бандиту горло.
Последний оставшийся в живых — тот, что запел, как Паваротти, когда я прострелил ему колено, — уполз на кухню, оставив за собой кровавый след. Там он скрючился в углу, прижимая к раненой ноге кухонное полотенце.
— Не убивай меня, приятель! Не убивай!
— Уверен, Санни Ланг тоже об этом просила, — процедил я.
В него я пальнул из «моссберга» дважды: в грудь и в голову.
Этого оказалось недостаточно. Шевелящаяся на полу окровавленная масса еще дышала.
Вынув из кармана мешок с гранулами, я достал горсть и запихивал бандиту в глотку гранулы до тех пор, пока тот не перестал дышать.
Затем я направился в ванную, где меня вырвало в раковину.
Вдалеке послышался вой сирен. Пора было сматываться. Я вымыл руки, ополоснул дуло «моссберга» и убрал обрез под плащ.
В коридоре сидел пацан, которого я кастрировал, и всхлипывал, держа руки внизу живота.
— Ничего, всегда можешь стать священником, — успокоил я его и вышел на улицу.
Хотя нос у меня был по-прежнему забит, я все же ухитрился вдохнуть достаточно кокса, чтобы унять боль. У дверей кондитерской я остановился уже перед самым ее закрытием. Ти поприветствовал меня хмурым кивком.
— Я смотрел новости. Говорят, там была бойня.
— Красивого было мало.
— Ты сделал все, как мы договаривались?
— Сделал, Ти. Твоя дочь отомстила. Это она убила их. Всех троих.
Я вытащил мешочек с гранулами и отдал отцу Санни ее кремированные останки.
— Xie, xie, — поблагодарил меня Ти по-китайски и протянул конверт с деньгами.
Казалось, он чувствовал себя крайне неудобно, но мне пора было идти за наркотиками, поэтому я взял деньги, не вымолвив ни слова, и побрел прочь.
Уже через час я купил по рецепту в аптеке кодеин, прихватил с собой две бутылки текилы и тощую шлюху со следами от уколов на руках. Далее последовала вечеринка в номере: я кололся, пил, трахался и нюхал, пытаясь выкинуть из памяти события двух последних дней. И шести последних месяцев.
Шесть
Эти «короли латинос» сегодня утром легко отделались. Они ушли быстро и почти без боли.
Жить, зная, что скоро умрешь, намного хуже.
Хизер Грэм
Хизер Грэм всю жизнь провела в Майами и его окрестностях, и родные места писательницы часто становятся средой обитания для героев ее произведений. Порой Майами напоминает ей театр абсурда. Где еще можно встретить такое сочетание атрибутов современного огромного космополитического города и следов далекого прошлого? Только здесь, в столице Флориды. В этом штате ощущают себя как дома «перелетные птицы». [24] Здесь находится национальный парк «Эверглейдс», часть территории которого до сих пор занимают гордые племена коренных жителей Америки. И эта же знойная «травяная река» [25] дает простор торговцам наркотиками и является подходящим уголком для того, кто хочет без последствий избавиться от трупа.
24
«Перелетными птицами» (англ. snowbirds, букв. «снежные птицы») называют жителей северных районов США, а также канадцев, которые проводят зиму в южных штатах (Флориде, Калифорнии, Аризоне и др.).
25
С легкой руки писательницы Марджори Стоунман Дуглас, автора документального романа «Эверглейдс: травяная река», это словосочетание стало вторым названием всей экосистемы «Эверглейдс», представляющей собой огромное тропическое болото с окружающей территорией. Пресная вода из «Эверглейдс» используется для водоснабжения Майами.
Грэм обожает родной город, ей нравится океан, катание на лодках и особенно — скуба-дайвинг. По ее словам, любить Майами — это почти как любить ребенка. Хороший он или плохой — ты все равно от него без ума.
Грэм известна как мастер создавать в книгах обстановку, которая живет и дышит — точно так же, как и люди, населяющие страницы. Она лауреат множества литературных наград, ее произведения постоянно попадают в списки бестселлеров «Нью-Йорк таймс» и «Ю-Эс-Эй тудей», она с одинаковым удовольствием пишет о вампирах и привидениях, сочиняет исторические романы и триллеры. Где бы и когда бы ни происходило действие, Грэм нравится держать читателя в постоянном напряжении.
В рассказе «Лицо в окне» действуют персонажи, уже знакомые читателю по роману «Остров» («The Island»). На этот раз они оказываются в самом сердце внезапно налетевшей бури, и кто знает, что их ждет?
Хизер Грэм
Лицо в окне [26]
Вспышка молнии.
И сразу же за ней мощный раскат грома.
Как будто наступил давно ожидаемый конец света.
И там, на улице, жуткое лицо прижалось к оконному стеклу. Красные глаза пылали в темноте, и на какую-то долю секунды показалось, что буря извергла из себя самого дьявола, чтобы забрать Бет Хенсон с собой.
26
Copyright © 2006 by Heather Graham Pozzessere.