Трилогия «Хроники Сиалы»
Шрифт:
Когда багровый ключ уйдет,
Как влага сквозь песок уходит,
И Путь туманом порастет,
Работа для вора придет.
С Клубникой встретится он в ночь,
И ключ решит, кому помочь!
— Угу, — не удержавшись, хохотнул я — Я всегда говорил и буду говорить: твоему безумному шаману Тре-тре следует на завтрак поменьше мухоморов кушать.
— Попр-росю без необоснованных оскор-рблений! — гоблин показал мне зубы. — Тре-тре был самым великим шаманом моего народа! Арцивус со своим Орденом и в подметки ему не годится!
—
— Потому что ты дурак, — не преминул напомнить мне шут. — На то оно и пророчество, чтобы понять его, когда оно свершится! Но оно вот-вот сбудется, ведь"…багровый ключ ушел…". То есть, если говорить нормальным языком, ключ у нас сперли.
— А этот ваш ключ? Он что, багровый? — заинтересовался Фонарщик, ни разу не видевший, как и другие Дикие, ключ.
Миралисса не показывала одну из самых главных ценностей темных и светлых эльфов воинам.
— Да нет… — сказал сбитый с толку вопросом Мумра Кли-кли. — Он на хрустальный похож…
Багровый, ха! Еще как багровый, пускай об этом маленький шут и не может знать. Мастер-карлик сделал Ключ из слезы дракона — очень редкого и самого твердого в мире камня. Ключ казался сотканным из кружева мороза и ледяной паутины. В тот единственный раз, когда я держал его в руках, мне показалось, что он попросту растает. Кли-кли был прав, ключ казался прозрачным, но не следует понимать пророчества буквально. Багровый цвет цвет магии огров. Багровый — это цвет Кронк-а-Мора. В виденном мною сне, где мастер-карлик держал только что рожденный из пламени подземных пещер ключ, я заметил, как в ключе мерцает багровая искорка, отзывающаяся на песнь шамана. Человек не успел наделить ключ Кронк-а-Мором, но искорка осталась. Она спала где-то глубоко внутри ключа и проснулась лишь однажды, в тот день, когда Миралисса настраивала артефакт на меня. Эта искра бросила меня в небытие, в багровое пламя. И если бы не тени, живущие там, где находиться теням не место, и если бы не танец с ними, неизвестно, выжил бы я… Я дернулся, вспоминая свою сумасшедшую джангу с тенями.
— Ладно, Гаррет. Иди набивай живот, а то у нас с тобой еще есть дела!
— У меня есть только одно дело, Кли-кли, то самое, о котором я поклялся на могиле Кота. Я достану Рог Радуги, всучу его Ордену, сграбастаю честно заработанные денежки и грамоту с помилованием, а затем отправлюсь жить в свое удовольствие. Остальное, если, конечно, это не угрожает моей жизни и не сулит барыша, меня не касается.
— И все же у нас есть дело, — очень серьезно сказал Кли-кли. — Мумр и Угорь идут сменять Сурка и Эграссу.
— Не улавливаю связи. При чем здесь я?
— Во-первых, отдашь линга Сурку…
— Я могу передать его и здесь, — перебил я гоблина.
— Во-вторых, — невозмутимо продолжил Кли-кли, — Миралисса попросила тебя осмотреть дом и сказать, сможешь ли ты в него забраться и слямзить ключ из-под носа у хозяйских слуг.
—
— Ну не я же! Ты ведь у нас вор!
Крыть было нечем. Я взял с подушки линга и, посадив его себе на плечо, произнес:
— Пошли. Куда идти-то, знаешь?
— Угу. Медок утром пришел и все мне рассказал. Фонарщик, ты идешь?
— Да, дай мне минутку, у меня тут дельце небольшое, — произнес Мумр, доставая из-под кровати страшный двуручник.
Кли-кли с подозрением посмотрел на жутко довольного воина, но от комментариев воздержался.
— Но учти, — предупредил я гоблина, выходя из комнаты. — Пока я не позавтракаю, ни о каких прогулках по городу не может быть и речи.
— Нисколько в этом не сомневался. Будет тебе завтрак. Мастер Квилд уже давно накрыл стол.
— Фонарщик, ты куда? — спросил Кли-кли у Мумра, когда после обильного завтрака мы вышли из трактира.
— Я сейчас, — невразумительно ответил нам воин и скрылся за углом.
— Чего это с ним? — удивленно спросил у меня гоблин, как будто я только и занимаюсь тем, что разгадываю мысли Фонарщика.
Я, естественно, ничего Кли-кли не ответил, а Угорь лишь недоуменно пожал плечами. Фонарщик появился спустя минуту. На плече у воина лежал огромный сверток, из которого торчали грабли и метла.
— Решился заняться добровольной уборкой Ранненга? — Наверное, Кли-кли подумал, что Мумр сошел с ума.
— Ну ты и гусь, Фонарщик! — восхищенно усмехнулся Угорь. — Думаешь, стража не проверит, отчего метла и грабли занимают так много места и завернуты в эту дерюгу?
— Стража проверяет только карманы жителей этого славного города. Грабли представляют для стражи такой же интерес, как дворцовый этикет для воробушков! — хохотнул очень довольный собой Фонарщик.
— А я догадался, что у тебя там кроме метлы и граблей! — торжествующе сказал Кли-кли и в восторге от собственной проницательности запрыгал на одной ножке.
Я тоже догадался — любимый двуручный биргризен Мумра. Хитрец завернул его в тряпки вместе с граблями и метлой, резонно полагая, что бдительная стража Ранненга не станет проверять такой малопривлекательный для них сверток.
— А чего же ты его сквозь двери не вынес, а в окошко выкинул? полюбопытствовал шут.
— Если сквозь двери, Дядька бы заметил.
Резонно. Дядька бдительно следил за Дикими. Десятнику не очень-то хотелось платить деньги страже за провинившихся воинов…
Теперь Мумр был единственным в нашей компании, кто обладал хорошим оружием. Если будет стычка, то к моему кинжалу и гарракским дагам Угря (метательные ножи шута не в счет, они у него, как видно, для красоты) присоединится клинок Фонарщика.
Огромный двуручный меч, предназначенный для прорубания брешей в рядах линейной пехоты противника и уничтожения копий и пик, размерами мог поспорить чуть ли не с самим Мумром. А уж о тяжести этого клинка я мог только предполагать.