Трилогия Крысы. Мировой бестселлер в одном томе
Шрифт:
– Можно спрашивать как попало?
– Можно, мне все равно.
– Ты уже умер, да?
Прошло много, до животного ужаса много времени, прежде чем я услышал ответ. Может быть, на самом деле, эта пауза измерялась всего несколькими секундами – но их было достаточно, чтобы я чуть не отдал Богу душу от страха. Во рту пересохло так, будто его набили песком.
– Да, – очень тихо ответил Крыса. – Я уже умер.
12
КРЫСА,
– Я повесился в кухне. На балке под потолком, – ответил Крыса. – Человек-Овца схоронил меня за гаражом. Умирая, особо не мучился. Если это тебя волнует. Мне-то, в общем, было уже все равно.
– Когда?...
– За неделю до твоего прихода.
– Так значит, это ты завел часы?
И тут Крыса расхохотался.
– Прямо анекдот, а?! Человек тридцать лет живет на свете и последнее, что делает перед смертью – заводит часы! Казалось бы, за каким чертом умирающему часы? Прямо сумасшедший дом какой-то, ей-богу!...
Отсмеявшись, Крыса умолк – и пространство вокруг онемело. Было слышно лишь тиканье часов; остальные звуки поглотил густой снег за окнами. Казалось, во всей Вселенной остались лишь он да я.
– Значит, если бы...
– Перестань! – оборвал меня Крыса. – Нет больше никаких «если бы»! Ты что, еще ничего не понял?!
Я покачал в темноте головой. Я действительно не понимал.
– Даже если бы ты пришел на неделю раньше – я бы все равно умер, какая разница!
Ну, может, поговорили бы мы с тобой в обстановке чуть потеплее и посветлее, чем сейчас, вот и все. Ничего бы это не изменило. Я должен был умереть! Жить становилось все страшней и мучительнее. И терпеть это было невыносимо...
– Но зачем нужно было умирать?!
В темноте я услышал, как он потер одну ладонь об другую.
– А этого я объяснять не хочу. Неохота выступать в идиотской роли собственного адвоката. Надеюсь, ты не станешь заставлять покойника оправдываться за собственную смерть?
– Но если ты не расскажешь, я же ничего не пойму.
– Ты давай, пиво пей!
– Холодно, – сказал я.
– Ну, сейчас-то уже не так холодно.
Дрожащей рукой я взял со стола очередную банку пива, откупорил и сделал глоток.
Мне и в самом деле почудилось, будто стало немного теплее.
– Короче говоря... Только обещай, что не проболтаешься!
– Да если и проболтаюсь – кто мне поверит?!
– Это уж точно, – усмехнулся Крыса.
Часы у камина пробили половину десятого.
– Не возражаешь, если я остановлю часы? На нервы действуют...
– Давай, конечно. Это же твои часы.
Он подошел к часам, открыл стеклянную крышку на циферблате и остановил
– Короче говоря, я умер с Овцой внутри. Подождал, когда она заснет покрепче, перекинул веревку через балку под потолком – и голову в петлю. Так, что скотина удрать не успела...
– Что обязательно нужно было умирать?
– Другого выхода просто не оставалось. Опоздай я на день – и Овца завладела бы мной целиком... Это был мой последний шанс. И он снова потер ладони.
– Я так хотел с тобой встретиться – в те минуты, когда был самим собой. Самим собой, понимаешь? С собственной памятью – и собственной слабостью одновременно... Вот и послал тебе фотографию – как подсказку. Надеялся, что ты успеешь найти дорогу сюда, пока я еще принадлежу себе хоть немного...
– И это тебя спасло бы?
– Тогда спасло бы, – очень тихо ответил он.
– Вся загвоздка здесь – именно в слабости, – продолжал Крыса. – С нее-то все и начинается. Сколько бы я тебе ни рассказывал, тебе этой слабости не понять.
– Все люди, в принципе – слабые...
– Это – обобщение! – Крыса нервно защелкал пальцами. – Если всех людей подводить под общий знаменатель – ни у кого вообще ни черта не получится. Я же сейчас говорю об индивидууме и о вещах очень личного плана. Я молчал.
– Слабость внутри человека гниет, и гниль эта разрастается. Как гангрена. Я в себе это обнаружил еще подростком. Психовал страшно... Знаешь, что происходит с душой, когда что-то медленно, годами разлагается у тебя внутри – и ты это все время чувствуешь?
Я продолжал молчать, лишь поплотнее закутался в одеяло.
– Тебе, пожалуй, этого не понять, – продолжал он. – У тебя с этим все в порядке... А между тем, это и есть Слабость. Все равно что генетическая болезнь. Сколько ни изучай ее в себе – вылечиться невозможно. И сама она не проходит в одно прекрасное утро. Только становится хуже и хуже с годами, и все...
– Погоди. Слабость чего конкретно?
– А всего. Слабость морали. Слабость сознания. Слабость человека из самого факта его существования...
Я рассмеялся. На этот раз, черт возьми, у меня получилось-таки рассмеяться.
– Тогда получается, что сильных людей вообще не бывает!
– Опять ты обобщаешь! Конечно, у всех есть свои слабые стороны. Но Настоящая Слабость, так же как и настоящая сила, встречается крайне редко. Всепожирающая Слабость, от которой душа утопает в беспросветном мраке – такая слабость тебе неведома. Но она встречается у других людей. Люди-то разные. Всех под одну гребенку не пострижешь...