Трилогия о Драко: Draco Dormiens, Draco Sinister, Draco Veritas
Шрифт:
— Я мог бы заставить тебя, — произнес он в мрачном раздумье. — Есть такая возможность…
— Насильственный Источник бесполезен, — заметила она. — Ты знаешь об этом.
— И для тебя не имеет никакого значения то, что я люблю тебя?
Она вскинула голову и сверкнула глазами:
— Ты меня не любишь.
Он пересек поляну и, взяв ее за руку, пристально посмотрел на нее. Она смотрела на него — на его лицо, так изменившееся теперь. Ей подумалось, что когда-то он был мягким, глубоко чувствующим человеком — пожалуй, даже чувствительным. И
— Как ты могла сказать это мне? — зашипел он.
— Потому что это правда. Ты не любишь меня. Ты просто хочешь меня — так же, как хочешь еще большей силы, больших знаний, еще больше своих чудовищных созданий — чтобы еще больше укрепить свою власть… И то, что я люблю Годрика, заставляет тебя хотеть меня еще сильнее. Это не любовь — это алчность…
Он ухватил ее за волосы и резко рванул к себе. Она старалась оттолкнуть его от себя, уперлась руками ему в грудь — он только ухмылялся.
— Ну же, борись со мной, что же ты не борешься? — шипел он. — Кусай меня, царапай меня — тебе ничего не поможет, ты не сумеешь причинить мне вреда.
— Я могу ранить тебя, — зашипела она в ответ. — И сделаю это.
Она сделала ошибку, сказав это. Его глаза прищурились:
— А, так вы что-то замышляете? Ты и все остальные — Годрик, Хельга… Я знал это. Я слышал.
— Мы просто хотим защититься.
— Именно поэтому вы в качестве оружия придумали Ключи?
Сердце в ее груди замерзло. Она уставилась на него, сердце билось, выстукивая слова: как он узнал? как он узнал???
Его улыбка стала шире:
— У меня есть информаторы, — пояснил он. — Не надо думать, что вы можете делать что-то втайне от меня. И не надо думать, что, если я лишился тебя как моего Источника, то я слаб.
Его улыбка напоминала оскал черепа.
— Теперь у меня есть иной Источник силы.
— Салазар, что…
Ее голос прервался — его рот скользнул к ее губам. Она стиснула зубы, не позволяя ему войти, но он перекрыл ей дыхание — и ее губы в конце концов раскрылись, чтобы глотнуть воздуха. Его поцелуй был холоден, как сталь. Ужас обуял ее, кровь гулко стучала в ушах… Переполняясь отчаянием, она удивилась, как можно самого любимого когда-то человека возненавидеть больше всех на свете…
Он отвернула лицо:
— Пусти меня.
Но он уже отпрянул от нее, отпустил и хохотал над тем, как она повернулась и побежала… Этот смех был последним, что она слышала, когда она…
На смену этому сну пришел другой.
Она сидела в легко узнаваемом помещении: Большой зал Хогвартса. За столом напротив сидел мужчина, который раньше никогда не являлся ей в снах, но она тут же поняла, кто он — высокий, темноволосый, с темными сросшимися бровями. Открытое, взволнованное лицо. Темно-зеленые глаза.
Стол завален книгами, пергаментами, перьями, ступками и пестиками. Тут же лежали ножны от меча и Ликант, похожий на песочные часы
— Мы собираемся убить его, ты понимаешь? — произнес он.
Она горячо затрясла головой:
— Нет, я не хочу этого.
— У нас нет другого выхода, Ровена.
— Есть другой выход: мы с Хельгой сейчас работаем над поправками к заклинанию. Даже если он очнется после него, стряхнет его с себя, он не сумеет покинуть территорию, которую мы ему определим. Мы повернем против него его собственных монстров, сделаем из них охранников…
— И все это, — спросил Годрик, — только ради того, чтобы просто сохранить ему жизнь?
— Я не могу убить его, Годрик. Не могу. Ведь в нем все еще есть что-то хорошее, он еще может искупить свою вину, и, пока он будет удерживаться в заключении, я исследую, как это можно сделать…
— Так много усилий, чтобы сохранить совершенно бессмысленную жизнь, — горько заметил Годрик. — Проклятье Дормиенс не сможет удержать его — оно связывает душу человека, а я не уверен, что он сохранил душу, чтобы мы имели возможность ее связать.
— Есть еще одна вещь, — она слышала, как дрожит ее голос.
— Какая? — вскинул взгляд Годрик.
Она встретила его пристальный взгляд.
— Ты когда-нибудь слышал про Эпициклическое Заклятье?
Эрмиона почувствовала, как ее спящее тело содрогнулось от потрясения, и в результате этого лицо Годрика дрогнуло и исчезло. Она пыталась ухватить и собрать клочки сна, но слышала лишь отзвуки голосов в своей голове, четкие, но немного приглушенные, словно доносящиеся из соседней комнаты — голос Хельги, ее собственный…
— Ликант готов, Хроноворот тоже, теперь остался только Ключ Годрика…
Потом голос сорвался на крик:
— Какой Источник он использует, если не меня? Где он нашел другого Магида, согласного стать его Источником?!
— А может, это вовсе не Магид. Демоническая сила. Он мог ее как-то призвать…
— Нам нужно спрятать Ключи.
— Хельга их спрячет. Она знает, как их сберечь.
— Так мало времени…
— Эрмиона…
Кто-то взял ее за запястье и позвал по имени. Но это не ее имя… или все-таки ее? Открыв глаза, она заморгала и увидела какую-то темную бесформенную тень, которая медленно превратились в черно-белого Рона, сидевшего на краю ее кровати и взиравшего на нее с явным нетерпением.
— Эрмиона…
Чувствуя, что у нее все плывет перед глазами от головокружения, она потянулась и второй рукой толкнула его с такой силой, что он чуть не кувыркнулся.
— Как… — голос ее прервался, она почувствовала, что задыхается; сердце неистово колотилось. Она закрыла глаза. — Я спала, — произнесла она, не уверенная наверняка, к кому обращается — к себе или к нему.
Рон немного отодвинулся, но руки ее из своей не выпустил:
— Я догадался. Ты кричала… ну, скорее, даже орала на… гм… Годрика. Это был действительно Годрик Гриффиндор или есть что-то, что мне стоит сказать Гарри, потому что на самом деле я не думаю…