Трилогия о королевском убийце
Шрифт:
Потом снова появилась Молли и сделала мне знак следовать за ней. Она подошла к столу, поставила подсвечник и положила рядом пачку табличек. Потом снова выпрямилась и поджала губы, как будто сомневалась, разумно ли то, что она сделала.
Таблички оказались такими, какие делали много лет назад: простые деревянные пластинки, вырезанные вдоль волокон и отшлифованные песком. Аккуратно выписанные буквы были для лучшей сохранности покрыты желтоватым смоляным лаком. Всего было пять великолепно написанных табличек. На четырех из них был точный перечень травяных рецептов для лекарственных свечей. Я начал тихо читать Молли рецепты, а она
— Это не рецепт, — сказал я ей.
— Что же это? — прошептала она.
Я пожал плечами и начал читать:
— «В этот день родилась моя Молли Задорный Носик. Миленькая, как букетик цветов. Чтобы облегчить ее появление на свет, я зажгла две тоненькие свечки из восковницы и две чашечные свечи, куда для аромата добавила два пучка маленьких фиалок, какие растут у мельницы Доуэла, и одну пригоршню очень мелко порубленного красного корня. Пусть она поступит так же, когда придет ее время носить ребенка, и тогда роды ее будут такими же легкими, как мои, а плод их таким же прекрасным. В это я верю». — Это было все, и когда я дочитал, воцарилась тишина.
Молли приняла последнюю табличку из моих рук и очень долго смотрела на нее, как будто читала что-то. чего мне не дано было увидеть. Я переступил с ноги на ногу, и шарканье напомнило ей о моем присутствии. Молча она собрала все свои таблички и снова скрылась за занавеской.
Вернувшись, Молли быстро подошла к полке, сняла с нее две длинные восковые свечки, а потом шагнула к другой полке и достала две толстые розовые свечи.
— Мне только нужно…
— Шшш. За это платить не надо. Свечки с душистыми ягодами принесут тебе спокойные сны. Я очень люблю их и надеюсь, что тебе они тоже понравятся.
Голос Молли был полон дружелюбия, но, когда она положила свечи в мою корзинку, я понял, что она ждет, чтобы я скорее ушел. Тем не менее она подошла со мной к двери и тихо открыла ее, чтобы не разбудить отца.
— До свидания, Новичок, — сказала она и наконец улыбнулась мне по-настоящему. — Задорный Носик! Никогда не знала, что она меня так называла. На улицах все звали меня Расквашенный Нос. Наверное, старшие знали, как меня звала мать, и думали, что это смешно. Но потом они, скорее всего, забыли, что меня когда-то звали по-другому. Что ж. Я не обижаюсь. Теперь оно у меня есть. Имя, которое дала мне мама.
— Оно тебе очень идет, — сказал я во внезапном приступе галантности.
Молли удивленно посмотрела на меня, щеки мои вспыхнули, и я кинулся прочь от двери.
Я был очень удивлен, обнаружив, что уже поздно, почти вечер. Я бегом обежал лавки, где можно было выполнить недостающие заказы Федврена. Последний предмет из моего списка — кожу ласки — я умолял продать мне, стуча в уже закрытое ставнями окно торговца. Он впустил меня, ворча, что любит есть ужин горячим, но я так горячо благодарил его, что торговец, видимо, счел меня немного глуховатым. Я бежал по самой крутой части дороги назад в замок, когда услышал за спиной стук копыт. Лошади приближались от портовой части города, и кто-то гнал их во весь опор. Это было странно. Никто в Баккипе не держал лошадей, потому что дороги были слишком крутыми и каменистыми, чтобы от них была какая-то польза. К тому же город был невелик, его легко можно было обойти пешком, так что лошади были скорее предметом пустого тщеславия, чем необходимостью. Значит, меня догоняли лошади из конюшен замка.
К моему величайшему удивлению, это оказались Регал и Верити на вороной паре, которая была гордостью Баррича. Верити держал жезл с плюмажем, который обычно носили посланники, доставляющие в Олений замок новости особой важности. При виде меня, тихо стоящего около дороги, оба принца натянули поводья так резко, что конь Регала шарахнулся в сторону и едва не упал на колени.
— Баррича удар хватит, если вы разобьете колени этого жеребца! — крикнул я в смятении и побежал к нему.
Регал издал невнятный вопль. Верити засмеялся над ним, но смех вышел хриплым.
— Ты думал, что это привидение, да и я тоже. Уфф, парень, ну и напугал ты нас! Стоять так тихо! Да еще так похож на него. А, Регал?
— Верити, ты дурак. Придержи язык. — Регал свирепо рванул поводья, так что чуть не порвал коню губы, потом оправил на себе камзол. — Что ты делаешь на дороге так поздно, ублюдок? С чего это ты решил удрать из замка в город в такой час?
Я привык к презрению Регала, однако это резкое замечание было чем-то новым. Обычно он просто избегал меня, обходил, будто кучу свежего навоза. От неожиданности я растерялся и выпалил:
— Я иду в замок, а не в город, сир. Я выполнял поручение для Федврена. — В доказательство я продемонстрировал свою корзинку.
— Да уж конечно. — Он усмехнулся. — Очень правдоподобная история. Немного чересчур для простого совпадения, ублюдок. — Он снова швырнул в меня это слово.
Видимо, я выглядел одновременно уязвленным и смущенным, потому что Верити фыркнул в своей грубоватой манере и сказал:
— Не обращай на него внимания, мальчик. Ты и правда задал нам страху. Речной корабль только что вошел в город с вымпелом срочного сообщения на мачте. Когда мы с Регалом поехали, чтобы взять его, — прости господи! — оказалось, что это от Пейшенс, сообщение, что Чивэл мертв. А потом мы поднимаемся по дороге — и что мы видим? Точную его копию — ну, когда он был мальчиком, конечно, — стоящую перед нами. И, само собой разумеется, мы были в таком настроении, и…
— Ты полный идиот, Верити, — выплюнул Регал. — Трубишь об этом на весь город, хотя сам король еще не знает. И не вкладывай в голову ублюдка мыслей о том, что он похож на Чивэла. Судя по всему, у него их и без тебя хватает, и за это мы должны благодарить нашего драгоценного папеньку. Поехали. Надо доставить послание.
Регал снова вздернул голову жеребца и вонзил шпоры в его бока. Я смотрел, как он удаляется, и мгновение, клянусь, думал только о том, что сразу, как приду в замок, должен пойти в стойло и посмотреть, насколько поранены губы несчастного животного. Но почему-то я поднял голову, посмотрел на Верити и сказал:
— Мой отец умер.
Верити неподвижно сидел на лошади. Выше и плотнее, чем Регал, он тем не менее лучше ездил верхом. Думаю, это потому, что он был настоящим солдатом. Некоторое время он смотрел на меня молча, потом сказал:
— Да. Мой брат умер. — Он подарил мне это, мой дядя, — мгновение настоящего родства. Думаю, что именно тогда я стал совершенно иначе относиться к Верити. — Залезай мне за спину, мальчик, и я отвезу тебя в замок, — предложил он.