Трилогия о королевском убийце
Шрифт:
— Я знаю.
— Кеттл была очень огорчена этим. Она весьма дотошно расспрашивала Чейда о травах, которые он приготовил для тебя. А потом молча вернулась в свой угол. Она сидела там большую часть ночи, громко стучала спицами и неодобрительно поглядывала на него. Для меня было большим облегчением, когда все они наконец ушли.
Мне было интересно, осталась ли Старлинг, но я не стал спрашивать. Я не хотел даже знать, почему это может волновать меня.
— Кто такая Кеттл? — неожиданно спросил шут.
— Кто такая Кеттл? — удивленно повторил я.
— По-моему, именно это я и спросил.
— Кеттл… — Внезапно мне показалось странным, что я так мало знаю о
— Скажи мне, она не кажется тебе… зловещей?
— Что?
— Тебе не кажется, что в ней есть что-то… что-то… — Он сердито потряс головой. В первый раз я видел, что шут подыскивает слова. — Иногда я чувствую в ней… значительность. Чувствую, что она каким-то образом связана с нами. А иногда она кажется мне просто пронырливой старухой, которой очень не повезло со спутником.
— Ты имеешь в виду меня? — засмеялся я.
— Нет. Я имею в виду эту назойливую менестрельшу.
— Почему у вас со Старлинг такая неприязнь друг к другу? — устало спросил я.
— Это не неприязнь, Фитци. С моей стороны это отсутствие интереса. К несчастью, она не может поверить в существование мужчины, который в состоянии смотреть на нее без вожделения. Она воспринимает мое равнодушие к ней как оскорбление и пытается представить это как мой недостаток или даже вину. А я обижаюсь на ее собственническое отношение к тебе. Она любит не Фитца, видишь ли, а возможность говорить, что знакома с Фитцем Чивэлом.
Я молчал, опасаясь, что он прав. И в молчании мы подошли к дворцу Джампи. Он так не похож на королевскую резиденцию Оленьего замка, что большего различия я не могу вообразить. Живое дерево, которое было сердцем дворца, возвышалось над нами, словно башня. Создатели в течение многих лет терпеливо подрезали посаженные вокруг деревья, чтобы сформировать опоры для стен. Когда этот живой каркас был готов, его обложили особым материалом, сделанным из коры, образовав основу для гладких изогнутых стен. Обмазанные определенным видом глины и раскрашенные в яркие цвета, эти дома всегда напоминали мне бутоны тюльпанов или шляпки грибов. Несмотря на огромные размеры, дворец казался органичным, словно он вырос из плодородной земли древнего леса, давшего ему приют.
Дворцом его делали размеры. Не было никаких других внешних признаков — ни флагов, ни королевской стражи у дверей. Никто не препятствовал нашему вторжению. Шут открыл резную деревянную дверь, и мы вошли. Я шел за ним через лабиринт комнат. На платформах над нами были другие комнаты, до которых можно было добраться по стремянкам, а до самых больших — по деревянным лестницам. Стены комнат были очень тонкими. Некоторые помещения — временные покои — и вовсе были отгорожены друг от друга только тканью из волокон коры, натянутой на каркас. Внутри дворца было не намного теплее, чем снаружи. Жилые комнаты отапливались отдельными жаровнями.
Я последовал за шутом к комнате с раздвижными дверями, стены которой были украшены изящными изображениями водоплавающих птиц. Изнутри доносились звуки арфы Старлинг и чьи-то тихие голоса. Шут постучал в дверь, немного подождал и раздвинул ее, чтобы мы могли войти. В комнате оказались Кетриккен, приятельница шута Джофрон и еще какие-то люди, которых я не знал. Старлинг сидела на низкой скамье у стены и тихо играла что-то, пока Кетриккен и другие вышивали покрывало, натянутое на раму, которая занимала почти все помещение. В верхней части покрывала уже возник
Кетриккен, с иголкой в руке, подняла глаза и спокойно приветствовала нас. Она представила меня остальным как Тома и вежливо спросила, вполне ли я оправился от своей раны. Я сказал, что вполне, и она предложила мне присесть и отдохнуть немного. Шут оглядел покрывало, похвалил вышивку Джофрон и, получив приглашение, занял место рядом с ней. Он взял иглу и шелк и начал вышивать в углу одеяла бабочку своего собственного изобретения, одновременно беседуя с Джофрон о садах. Похоже, он чувствовал себя совершенно свободно. Я был в растерянности, сидя без дела в комнате, полной занятых людей. Я ждал, что Кетриккен заговорит со мной, но она вновь погрузилась в работу. Глаза Старлинг встретились с моими, и она сдержанно улыбнулась. Чейд избегал моего взгляда и смотрел сквозь меня, как будто мы были незнакомы.
Люди беседовали, но тихо и мало. В основном это были просьбы передать моток ниток или замечания о вышивке. Старлинг играла старые баккские баллады, но без слов. Никто не говорил со мной и не обращал на меня внимания. Я ждал.
По прошествии некоторого времени я начал задумываться, не является ли это мягкой формой наказания. Я пытался расслабиться, но напряжение снова и снова закипало во мне. Каждые несколько минут я напоминал себе, что надо разжать челюсти и расслабить плечи. Мне понадобилось некоторое время, чтобы разглядеть, что Кетриккен также взволнована. Я провел много часов, прислуживая моей леди в Оленьем замке, когда она только появилась при дворе. Я видел ее сонной за вышиванием и оживленной в саду, но сейчас она с яростью тыкала в ткань иглой, как будто судьба Шести Герцогств зависит от того, когда она закончит это одеяло. Она похудела, и черты лица заострились. Ее волосы, которые год назад она обрезала в знак траура по Верити, до сих пор были слишком коротки, чтобы она могла их как следует уложить. Светлые пряди постоянно падали на лицо.
Утро тянулось бесконечно, но в конце концов один молодой человек выпрямился, потом потянулся и сказал, что его глаза слишком устали, чтобы работать и дальше. Он спросил женщину, сидевшую рядом с ним, не хочет ли она поохотиться, и та с радостью согласилась. И, словно это было каким-то сигналом, остальные тоже начали вставать и прощаться с Кетриккен. Я был поражен их фамильярностью, пока не вспомнил, что здесь она не королева, но лишь возможная Жертвенная. Среди собственного народа ее никогда не будут считать правительницей, а только проводником и координатором. Ее отец, король Эйод, был известен как Жертвенный. Это делало его одновременно менее царственным, чем короли Бакка, но и более любимым. Я лениво подумал, что для Верити не так уж плохо было бы поселиться в горах и стать консортом Кетриккен.
— Фитц Чивэл.
Я поднял глаза, услышав Кетриккен. В комнате оставались только она, я, Старлинг, Чейд и шут. Я посмотрел было на Чейда в надежде получить указания. Но его быстрый взгляд сразу исключил такую возможность. Я был предоставлен самому себе. Тон Кетриккен сделал встречу официальной аудиенцией. Я выпрямился и с трудом поклонился:
— Моя королева, вы вызывали меня.
— Объяснись.
Ветер за стенами дворца был теплее, чем ее голос. Я посмотрел ей в глаза. Голубой лед. Я опустил взгляд и сделал вдох.