Трилогия о королевском убийце
Шрифт:
Тут был свет, и цветы, и изобилие красок. В углу стояли ткацкий станок и корзины с прекрасными тонкими нитками разных ярких цветов. Сотканное покрывало на постели и занавеси на открытых окнах были покрыты геометрическими узорами, из которых каким-то образом складывались цветущие поля под синим небом. Я никогда прежде не видел ничего подобного. В широкой глиняной миске с большими водяными цветами плавал изящный серебряный лебедь. Дно миски было засыпано яркими камешками. Я пытался вообразить бесцветного циничного шута среди этих красок и искусно сработанных вещей. Я сделал еще шаг
Младенец. Вот что я подумал вначале и сделан еще два шага, остановившись подле корзиночки, в которой он лежал. Но это был не живой ребенок, а кукла, сделанная так искусно, что я почти ожидал увидеть, как маленькая грудь приподнимется в дыхании. Я протянул руку к бледному нежному личику, но не посмел коснуться его. Изгиб бровей, закрытые веки, слабый румянец, покрывавший крохотные щечки, даже крошечная рука, лежащая поверх одеяльца, были столь прекрасны, столь совершенны, что трудно было поверить, что они сделаны человеком. Я не мог себе представить, из какой тончайшей глины был вылеплен младенец, чья рука нарисовала тоненькие изогнутые реснички. Крохотное покрывало было украшено вышивкой с анютиными глазками, голова куклы покоилась на атласной подушечке. Я не знаю, сколько времени я простоял там на коленях, так тихо, словно это действительно был настоящий спящий ребенок. Но наконец я встал, пятясь вышел из комнаты шута и тихонько прикрыл за собой дверь. Я медленно спускался вниз по мириадам ступеней, разрываясь между страхом, что я могу встретить поднимающегося мне навстречу шута, и обретенным знанием, что среди обитателей замка, оказывается, есть еще один человек, который по меньшей мере так же одинок, как и я.
Ночью меня вызвал Чейд, но, когда я пришел, выяснилось, что он пригласил меня лишь затем, чтобы просто повидаться. Мы сидели почти безмолвно перед холодным очагом, и я думал о том, что он выглядит старше, чем когда-либо. Чейда, как и Верити, что-то сжигало изнутри. Его костлявые руки казались почти высохшими, белки глаз покрывала красная сетка сосудов. Он нуждался в сне, но вместо этого решил позвать меня. И тем не менее он сидел неподвижно, почти не прикасаясь к еде. В конце концов я решил помочь ему.
— Ты боишься, что я не смогу это сделать? — тихо спросил я его.
— Что сделать? — рассеянно произнес он.
— Убить горного принца, Руриска.
Чейд посмотрел на меня. Молчание длилось долго.
— Ты не знал, что король Шрюд поручил мне это? — запинаясь, спросил я.
Он медленно вновь повернулся к пустому очагу и уставился туда так, словно там играло пламя.
— Я только изготавливаю инструменты, — произнес он наконец. — А другой их использует.
— Ты думаешь, что это плохое поручение? Неправильное? — Я набрал полную грудь воздуха. — Судя по тому, что мне было сказано, ему все равно недолго осталось. Может быть, это будет почти милосердием, если смерть придет к нему тихо, ночью, вместо того чтобы…
— Мальчик, — тихо сказал Чейд, — никогда не пытайся строить из себя того, кем ты не являешься. Мы убийцы. Не посланцы милосердия мудрого короля. Убийцы на политической службе, несущие смерть во имя процветания нашей монархии. Вот
Пришел мой черед погрузиться в созерцание призрачного пламени.
— Ты говоришь так, чтобы мне было труднее. Труднее, чем могло бы быть. Почему? Почему ты сделал меня тем, кто я есть, если теперь пытаешься ослабить мою решимость?… — Непроизнесенное слово умерло у меня на губах.
— Я думаю… не обращай внимания. Может быть, во мне говорит что-то вроде ревности. Мой мальчик… Пожалуй, я удивлен тем, что Шрюд решил использовать тебя, а не меня. Может быть, я боюсь, что пережил мою полезность ему. Может быть, теперь, когда я знаю тебя, я хотел бы никогда не приниматься за то, чтобы сделать тебя… — Теперь уже Чейд оборвал себя на полуслове.
Он умолк, и мысли его ушли туда, куда слова не могли за ними последовать. Мы сидели, размышляя о моем задании. Это было не служение королевскому правосудию. Это не был смертный приговор за преступление. Это было просто устранение человека, стоявшего на пути короля к еще большему могуществу. Я сидел неподвижно, пока мне в душу не закрались сомнения, выполню ли я поручение Шрюда. Тогда я поднял глаза на серебряный фруктовый ножик, воткнутый в каминную доску Чейда, и понял, что знаю ответ.
— Верити выразил недовольство тем, как с тобой обращаются, — внезапно сказал Чейд.
— Недовольство? — слабо спросил я.
— Шрюду. Сперва за то, что Гален был жесток с тобой и обманул тебя. Это заявление принц сделал вполне официально, он утверждал, что Гален лишил королевство твоей Силы, когда она была так необходима. Неофициально же он предложил Шрюду, чтобы король сам уладил это дело, пока ты не взял инициативу в свои руки.
Глядя в лицо Чейду, я видел, что все содержание моего разговора с Верити было известно ему. Я не мог определить, что чувствую по этому поводу.
— Я бы не сделал этого, не стал бы сам мстить Галену. Особенно после того, как Верити попросил меня ничего не предпринимать.
Чейд посмотрел на меня с одобрением.
— Именно так я и сказал Шрюду. Но он велел мне передать тебе, что сам все уладит. На сей раз король совершит собственное правосудие. Тебе остается лишь ждать и удовлетвориться итогом.
— Что он сделает?
— Этого я не знаю. Я думаю, что и сам Шрюд еще не знает. Мастер Силы должен быть наказан, но мы обязаны помнить о том, что нам нужны новые отряды его учеников. Нельзя дать Галену повод считать, что с ним обошлись несправедливо. — Чейд откашлялся и продолжал, понизив голос: — И Верити высказал еще один упрек королю. Он довольно резко обвинил Шрюда и меня в том, что мы хотим пожертвовать тобой ради королевства.
«Вот почему Чейд позвал меня сегодня», — внезапно понял я, но промолчал.
Чейд заговорил медленнее, с расстановкой:
— Шрюд утверждал, что даже не думал об этом. Что до меня, то я не мог себе представить, что такое возможно. — Он снова вздохнул, как будто эти слова дорого ему стоили. — Шрюд король, мой мальчик. Его главной заботой всегда должно быть королевство.
Мы долго молчали.
— Ты говоришь, что пожертвовал бы мной. Не задумываясь.
Чейд неотрывно смотрел в камин.