Тринадцать пуль
Шрифт:
Она была на заводе, в том месте, где заснула Искра, которую она, как ей казалось, лелеяла, горела в тридцати ярдах на дне обрушившегося ковша. Лора увидела: это был не просто маленький уголек, он лишь казался таким, ибо находился на большом расстоянии. Это было целое сверкающее озеро расплавленного металла, все увеличивающееся, пока она наблюдала. Оно ширилось, становилось глубже и вскоре перелилось через толстую стенку ковша.
Жидкий металл потек по канавкам, вырезанным в полу. Он заливал формы и заполнял огненными линиями трещины в бетоне. Он собирался в огромных пылающих горах шлака, остывая и чернея, но лишь для того, чтобы снова хлынуть волнами раскаленного металла, все льющимися и льющимися
Красные отблески рдели на всех металлических поверхностях. Черный дым наполнил легкие Кэкстон, и она зашлась в кашле. Льющийся металл грозил поглотить ее, и ей пришлось взобраться на самый верх большой литейной формы, пока не сгорели ступни.
Облака красных искр наполнили воздух возле ковша. Столбы черного дыма затягивали потолок точно так же, как расплавленный металл огненным озером затягивал пол. Пекло только усиливалось: оно опалило Кэкстон брови и обожгло горло. Она почти не могла дышать.
— Нет, — удалось ей выкрикнуть, прежде чем удушливый дым заполнил ее легкие.
— Это неправда! Это все сон!
Впрочем, этот сон был совсем не похож на те сны, какие она видела когда-либо. Лора повторила:
— Это все в моей голове.
Это была правда, и она это знала. Но это не имело значения. Если она упадет в озеро расплавленного металла, она все равно сгорит. Ее кожа потрескается и слезет с мышц, волосы охватит пламя. Боль все равно будет невыносимой.
Жидкий металл все поднимался. Кэкстон схватилась за цепь, свисающую с потолка. Металлические звенья были такими горячими, что обожгли ей ладони, но Лора знала: если придется лезть по цепи, она полезет. Воздух вокруг ревел, горящее железо выделяло углеводород. Легкие Лоры стали сохнуть и рваться в груди, стоило ей только сделать вдох. Начавший таять пол стал уходить из-под ее дрожащих ног. Держать равновесие становилось все труднее, потому что из-за дыма она непрестанно кашляла пронзительным сухим кашлем, который только рвал ее легкие. Она снова схватилась за цепь, и металл так сильно обжег ей руку, что она рефлекторно отдернула ее и тут же потеряла равновесие. Ноги заскребли по земле, пытаясь найти точку опоры, а раскаленный металл хлынул, спеша дотронуться до ее ботинок…
…и она открыла глаза.
Лора проснулась.
Она лежала на полу, лицом вниз, прижавшись щекой к холодному цементу. На дальнем конце зала находился пустой и холодный ковш. Рядом все еще хихикали у костра немертвые. Как ей удалось уползти так далеко от них во сне, для нее было загадкой. Она услышала звук, похожий на льющуюся воду, и подняла глаза.
В дюжине футов от нее стоял Райс. Спустив штаны ниже ягодиц, он отливал на груду старого ржавого металла, но выходила из него не моча, а кровь. Когда он закончил, он подтянул штаны и двинулся туда, где лежала она.
Сил встать у нее не было. Она даже была не в состоянии оторвать лицо от ледяного пола. Она видела только его бледные, белые ступни. Ногти на больших пальцах были толстыми и обломанными. Судя по виду, они могли воткнуться в тело не хуже ножей для резки мяса.
— Тебе меня не испугать, — удалось прохрипеть ей.
Лора думала, что ее горло обожжено — она все еще чувствовала запах дыма во рту. Но конечно, все это привиделось ей во сне.
— Когда-то ты был человеком. Ты был печальным маленьким человечком, который сидел дома и дрочил, разглядывая журналы с рекламой лифчиков…
Он оторвал одну из ног от пола и двинулся прочь, но потом вернулся и пнул ее в живот. Она не была к этому готова. Она почувствовала, что ее внутренности будто разжижаются, пытаясь одновременно и выплеснуться из горла, и выйти через прямую кишку. Она сжалась и каким-то образом удержала их.
— У тебя ничего не было и нет. Ты никто, — выкрикнула она. — А теперь ты стал еще ничтожнее. Ты противен природе. Ты таешь
Он занес ногу для нового удара. Лора вскрикнула, и он остановился, нога замерла на цементном полу, готовая ударить ее, если она скажет то, что придется ему не по вкусу. Она с радостью сказала бы что-нибудь, но понятия не имела, как найти правильные слова.
— Который час? — спросила она, пытаясь протянуть время.
Он снова пнул ее ногой. Это было все равно что попасть под машину, едущую на полном ходу. Она почувствовала, как ребра треснули у нее в груди. Боль хлынула наверх, в мозг, и внезапно она..
…открыла глаза и увидела черный дым, тянущийся к потолку. Она посмотрела вниз и опять увидела красное свечение расплавленного металла. Она снова оказалась во сне.
В те несколько минут, пока она не спала, ее альтер-эго из сна трудилось вовсю. Не обращая внимания на жгучую боль в руках, Кэкстон взобралась наверх по толстой цепи и повисла в десяти футах над поверхностью раскаленного металла. Обхватив цепь ногами и руками, она на минуту осталась там, где была, в безопасности, не зная, что делать дальше. На полу не было ни одного свободного пятачка — жидкая сталь разлилась по всему заводу до самых литейных форм и инструментов, лишь край ковша еще оставался над поверхностью горящего, курящегося металла. Форма, на которой она стояла до того, превратилась в черное пятно посреди оранжево-красного кипящего моря внизу. Пламенеющее озеро все еще поднималось вверх — Лора видела, как оно взбирается по окнам, толстая линза тускло мерцающей лавы расползалась по кирпичным стенам, а из ковша вытекало все больше расплавленного железа.
Делать было нечего, только лезть наверх. Лора попыталась проснуться. Она попробовала ущипнуть себя за бок что есть сил. Боль отозвалась у нее в животе, но больше ничего не произошло. Она стащила одну перчатку и бросила ее в поднимающееся море металла. Она с шипением ударилась о поверхность, занялась огнем и исчезла навсегда. Тогда Лора вонзила зубы в чувствительную перемычку между большим и указательным пальцами и сильно укусила ее. Потом еще сильнее. Так сильно, что пошла кровь.
Боль не разбудила ее. В отчаянии Лора закрыла глаза и представила, что всего этого не существует, она попыталась найти путь в мир бодрствующих только силой своей воли. И опять ничего не удалось.
Она подумала о холодном заводе, в реальности давно не работающем, где немертвые только и ждали, чтобы поиздеваться, а Райс продолжал жестоко измываться над ней. И удивилась: неужели она и в самом деле хочет туда вернуться? Неужели там было лучше, чем на горящем заводе из ее сна?
Отчаявшаяся, одинокая, едва способная видеть и дышать из-за дыма, она сжала горячую цепь и разрыдалась. Она больше этого не вынесет. Мир снов превратился в огненный ад. Реальность несла ей боль и пытки. Но был и третий путь, она знала.
Нужно было просто выпустить цепь из рук.
Она попыталась оттолкнуть эту мысль, не обращать на нее внимания, но та настойчиво возвращалась. Просто выпустить. Выпустить и падать, падать в бесконечность.
39
Она проснулась и увидела, что серебристый лунный свет заливает ей лицо. Она зажмурилась и села. Свет луны, просочившийся сквозь разбитые стекла высоких заводских окон, нарисовал на полу прямоугольник.
Кэкстон попробовала встать. Это было нелегко. Ее тело сводило от боли каждый раз, когда она пыталась сделать движение. Боль была такая, словно ее раздирали на части. Ноги ныли в тех местах, где немертвые порезали ее днем раньше. Голова была тяжелой, кроме того, ей все еще приходилось сморкаться, прочищать горло и выплевывать кровавую слизь. Но сколько ни продувала она нос и ни отхаркивалась, все равно в легких что-то оставалось.