Тринадцать шагов вниз

Ренделл Рут

Гвендолин опустила письмо доктору Ривзу в почтовый ящик, и тут ей пришла в голову очень неприятная мысль. Возможно, он действительно любил ее, а потом услышал о ее визите на Риллингтон-плейс. Не в то время, разумеется, когда этот визит состоялся, поскольку тогда Кристи еще не подозревали. О нем не шла дурная слава, он не считался мерзавцем, как после раскрытия преступлений. Обычный незаметный человек, живущий на загаженной улице. Если бы Стивен Ривз в те дни узнал, что она там побывала, то не обратил бы на это внимания.

Но если

он узнал позже… Если видел, как она ходила туда… Ведь она сопровождала Берту за день до того, как познакомилась с доктором Ривзом. Что, если он видел ее на Риллингтон-плейс? И когда начался суд над Кристи, он все вспомнил и, как вульгарно выражаются люди, сложил два и два. В январе он признался, что сходит по ней с ума, а когда начался суд над Кристи, как раз собирался сделать ей предложение. Он сказал Эйлин Саммерс, что больше не будет с ней встречаться. Его настоящей любовью была Гвендолин Чосер. Но когда доктор прочитал в газете, что Кристи заманивал женщин обещаниями подпольных абортов, он мог подумать, что Гвендолин делала аборт. Какой кошмар! Какой стыд! Конечно, ни один приличный мужчина не захочет жениться на женщине, сделавшей аборт. А врач тем более.

Гвендолин шла по Кембридж-гарденс, размышляя об этом и все более тревожась. Если бы только она не отправила письмо! Она напишет еще одно, это единственный выход, и не будет ждать ответа. Учитывая, что доктор о ней думает, он может и не ответить. Неудивительно, что он не явился на похороны ее матери и не пришел навестить ее. Неудивительно, что он женился на Эйлин Саммерс. Она снова и снова думала об этом, когда столкнулась лицом к лицу с Олив Фордайс, которая гуляла вместе с Куини Уинтроп. Куини везла сумку на колесиках, а Олив вела на поводке Кайли.

— Боже мой, Гвендолин, ты витаешь в облаках, — сказала Куини. — О ком ты думала? О поклоннике? — Она подмигнула Олив, а та подмигнула в ответ.

Это уж слишком.

— Не говори глупостей, — отрезала Гвендолин.

— Надеюсь, шутить не запрещается, — холодно произнесла Куини.

— Давайте не будем ссориться, — вмешалась Олив, — ведь мы одни друг у друга.

— Спасибо, Олив, я очень ценю это, — Куини выпрямилась в полный рост, — но у меня две дочери, если ты забыла, и пятеро внуков.

— Ну, не все же такие счастливчики, — миролюбиво заметила Олив. — Кстати, Гвен, хочу попросить тебя о большом одолжении. Насчет моей племянницы. Можно, мы зайдем к тебе на неделе? Она очень хочет посмотреть твой дом.

— Это ты так говоришь, — буркнула Гвендолин. — Но она не придет. Как всегда. Я накрою стол, а она опять не соизволит явиться.

— На этот раз придет. Обещаю. И не покупай пирожных, мы обе на диете.

— Правда? Ладно, пусть приходит. Ты же все равно будешь настаивать, пока я не соглашусь.

— Может, договоримся на четверг? Собачку я не приведу, обещаю. Ой, какое у тебя красивое кольцо.

— Я ношу его каждый день, — холодно сказала Гвендолин. — И никогда его не снимаю.

— Да, я заметила. Это рубин?

— Конечно.

Гвендолин пришла домой очень встревоженной. Черт с ними, с Олив и ее племянницей, это мелочи. Как назойливый

комар. Даже то, что Олив раньше не замечала кольцо, не имело значения. Главное — Стивен Ривз. Сейчас почту заберут, и письмо отправится в Вудсток. Ей надо написать еще одно и все прояснить. Вдруг все эти годы он думал, что она — женщина легкого поведения. Он должен знать, как было на самом деле.

Глава 12

Прошло довольно много времени, прежде чем полиция обратила внимание на исчезновение Данилы Кович. Она была одинокой девушкой, приехала в Лондон из Линкольна и не имела друзей, кроме Микса Селлини. Комнату на Оксфорд-гарденс ей нашла лондонская знакомая ее матери. Но Данила не встречалась с этой женщиной или ее мужем, не была у них дома и ничего о них не знала. Ее мать, беженка из Боснии, приехала в Гримсби, взяв с собой маленькую дочь. Муж ее погиб на войне, и она снова вышла замуж. Иногда Данила говорила — когда было, кому сказать, — что мать интересуется ею намного меньше, чем своим вторым мужем и их двумя сыновьями. Отправив в Лондон, она просто избавилась от дочери.

Через месяц после этого мать умерла от рака. Данила поехала домой на похороны, но отчим ясно дал понять, что не желает ее видеть. Девятнадцатилетняя Данила вернулась в Ноттинг-Хилл, совсем одна, некрасивая, без работы и почти без друзей.

В середине недели, когда она так и не появилась, мадам Шошана умыла руки и позаботилась только о том, чтобы найти кого-то на ее место. Она решила, что Даниле надоела работа или та уехала с каким-нибудь мужчиной. Шошана по собственному опыту знала, что всегда находится мужчина, с которым можно уехать. Современные люди любят путешествовать по стране, или по Европе, или куда там модно ездить. Но пусть Данила не думает, что Шошана возьмет ее обратно.

Кайли Риверс не была близкой подругой Данилы. Они не ходили друг к другу в гости, но два раза обедали вместе, а один раз сходили в кино. Все же в каком-то смысле она была подругой и единственная из всех заволновалась, куда пропала Данила.

Сидя за стойкой в своем турецком костюме, Шошана позвонила в агентство, услугами которого уже пользовалась, и попросила подыскать работницу. Она как раз надевала свою шляпу предсказательницы, когда пришла новая клиентка.

Миксу на мобильный пришло гневное сообщение, гласящее, что он может не появляться на вечеринке по случаю обручения Эда и Стеф. Ему не будут рады. Вечеринка, по словам Эда, для друзейи доброжелателей, а не для тех, кто не держит обещаний.

— Много шума из ничего, — произнес Микс, сидя в машине.

В ту ужасную ночь, когда Данила довела его до убийства, когда нарывалась так явно, словно кричала: «Убей меня!», ему иногда казалось, что он навсегда потерял возможность встретиться с Нериссой. Но через несколько дней он почувствовал себя уверенней. Заставил себя — и гордился этим — позвонить в клуб и попросить к телефону Данилу. И ответ его очень порадовал.

— «Шошана Спа», Кайли слушает.

— Можно поговорить с Данилой?