Тринадцать шагов вниз

Ренделл Рут

После восьми позвонил Эд. Микс пожалел, что снял трубку. Он был уверен, что Эд опять начнет отчитывать его. Но Эд предложил мир. Извинился за свою грубость, оправдавшись тем, что тогда был болен, да и сейчас не совсем здоров.

— Многие болеют, — сказал Микс, подумав о старухе Чосер.

— Да, но дело не только в этом. У нас со Стеф проблемы с получением ссуды.

И Эд рассказал о квартире, которую они надеются купить, о подсчетах заработков, шансах Стеф на продвижение по службе и о том, что будет, если она забеременеет.

— Тебе придется позаботиться, чтоб она не беременела. — Миксу всегда было сложно извиняться.

Практически невозможно. Признать вину ему казалось унизительным. Он не мог попросить прощения, но что-то надо было сказать. — Хочешь, сходим вечером куда-нибудь выпить?

— Нет, сегодня не могу. Давай завтра в «Сан». И скажу по секрету… Тобой очень недовольны в офисе. Думаю, тебе стоит это знать.

Утром Микс чуть не забыл принести старухе чай. Сам он почти не пил чай, но у него хранилось несколько пакетиков рядом с кофе, и, увидев их, он вспомнил о поручении. Он прихватил с собой еще и сахар, на случай, если она захочет сладкого чаю.

Сладкого она не хотела и сообщила об этом сразу, как только он постучался и вошел в комнату.

— Не стоило, мистер Селлини. Я не употребляю сахар.

Ее голос был слабым, и она кашляла. Когда она с трудом села на кровати, Микс увидел пятна пота на ночной рубашке.

— Какое сегодня число?

Он нетерпеливо ответил.

— Значит, завтра должны прийти люди из службы по уничтожению древоточцев. Посмотрят комнату рядом с вашей. Не помню, как называется фирма, но не суть важно. — Старуха зашлась в кашле. — О господи, я почти не могу говорить. Кто-нибудь из подруг впустит их. Надеюсь, они поднимут половицы и найдут, что там так ужасно воняет…

По всей спальне валялись старые вещи. Воздух был невыносимо спертым и душным. Летали мухи.

— Может, открыть окно? — спросил Микс.

Она повернулась к нему.

— Не надо. Если, конечно, вы не хотите заморозить меня. Оставьте все как есть.

И закашлялась.

Глава 16

Нерисса узнала девушку на фотографии в газете. Кайли закричала, увидев Данилу, и Аббас Реза попытался успокоить ее, говоря, что Данила обязательно вернется, живая и невредимая. Шошана газет не читала. Буфетчица с Кенсингтон-парк-отель могла бы опознать в ней спутницу Микса, но она не видела фотографию. Она уехала в Испанию, работать в кафе на берегу моря в Коста-Бланке. Микс мог и не смотреть на фотографию. Он и так знал, что фото напечатали. Снимок дал газетчикам один из братьев Данилы, когда отца не было дома.

Микс сидел в гостиной и изучал «Желтые страницы», хотя ему следовало быть на работе еще час назад. В идеале надо позвонить в компанию по уничтожению древоточцев и отменить вызов, но таких компаний дюжины, если не сотни. Он позвонил наугад по двум телефонам, где пришлось ждать, нажимать то одну, то другую кнопку на телефоне, слушать электронную музыку, так что в конце концов он сдался. Придется не пускать их в дом, сказать, что в их услугах не нуждаются. Если эта Фордайс или вторая женщина будут настаивать на том, чтобы остаться в доме, придется вытолкать их за дверь. Нельзя допустить, чтобы все провалилось.

Следовало позвонить в офис и сказать, что он все еще болен. Днем придет врач, в любой момент явятся уничтожители жучков. Вечером они с Эдом встречаются в пабе. Если бы он не отнес старухе чай, то не узнал бы, что должен прийти работник. Он подумал о комнате, где лежит тело Данилы.

В такую жару вонь ужасна, как от протухших продуктов в выключенном холодильнике. Не выбить ли там окно, чтобы хоть немного проветрить? Но шум привлечет ненужное внимание.

Надо скорее убрать тело. Он разберется с санитарной службой, уйдут врач и женщины, и тогда перенесет тело — всего пятьдесят две ступеньки. А пока он не мог пойти к себе — это слишком высоко. Нужно наверняка услышать звонок в дверь, а лучше и увидеть визитеров заранее. Он услышал, как кто-то вставил в замок ключ. Либо Фордайс, либо Уинтроп. Пришла та, у которой были длинные ногти, покрытые красным лаком. Фордайс. Он услышал, как она медленно поднимается по ступенькам, и встретился с нею у комнаты старухи.

— Доброе утро, — поздоровалась она. — Как дела?

— Хорошо, — соврал Микс.

— Вы кормили кота?

— Я?

— Да, вы. Я больше никого поблизости не вижу. Пожалуйста, кормите несчастное животное хотя бы раз в день. — И она вошла в спальню Гвендолин.

Она разговаривала с ним, как с прислугой. Какого черта он должен кормить этого гребаного кота? Он побаивался Отто, который смотрел на него с почти человеческой ненавистью, но отправился на кухню и принялся искать кошачью еду. Его мать была такой же неряхой, как и старуха Чосер. Наверное, поэтому он сам был таким аккуратным и догадался, где лежит еда для Отто. Упаковка с нарисованным умывающимся котом появилась на свет из буфета, полного проросшей картошки и лука. Он положил корм в миску и поставил ее на пол рядом с мусорным мешком, полным заплесневелых горбушек хлеба.

Придет доктор или нет, было не столь важно, главное, чтобы старуха не встала и не принялась бродить по дому. И не пропустить звонок в дверь. Микс подтолкнул к окну стул и сел так, чтобы видеть улицу. Мобильник он оставил наверху. Если что, позвонит с городского. Через полчаса к нему подошла Олив Фордайс.

— Что-то Гвен не лучше. У нее такой кашель… Вдруг плеврит? Только представьте, в такую жару! А что вы здесь делаете?

— Вы случайно не знаете название фирмы, откуда должны прийти насчет жучков?

— Вы меня спрашиваете? Откуда ж мне знать? Спросите у Гвен.

— Она забыла.

Олив села. На ней были узкие красные туфли на двухдюймовом каблучке. В таких неудобно подниматься по лестнице. Даже не глядя, Микс чувствовал, что у нее дрожат ноги.

— Она хотела, чтобы я поднялась в ту комнату и посмотрела, что там происходит. Говорит, там пахнет чем-то странным.

Если бы Микс не сидел, он бы упал. В голове поплыло.

— Представители службы все посмотрят, — выдавил он.

— Признаться, совсем не хочется подниматься наверх. Мои бедные ноги и так болят, они всегда болят в жару. Гвен стоило бы обзавестись лифтом.

Микс не ответил. Она встала, с трудом держась на ногах.

— Вы откроете дверь доктору?

Хотелось нагрубить, но он помнил, что эта женщина — двоюродная бабушка Нериссы, как ни дико это звучит.

— Скорее всего, — произнес он.

Он с презрением смотрел ей вслед, когда она шла по улице. Знала бы эта старуха, как выглядит! Но, судя по всему, ни она, ни другая женщина сегодня больше не придут, а это к лучшему. Он проследит за домом, кто заходит и выходит. У служащего не получится войти, а доктор не станет подниматься наверх и проверять, откуда запах. Надо подождать, говорил он себе. Всего лишь подождать.