Тринадцатая девушка Короля
Шрифт:
– Значится, так, ворнет Кэйнаро-на-Рити, рекомендацию по отстранении тебя от работы без сохранения жалованья я к сведению решил не принимать. Всё-таки полностью операцию ты внутренникам не сорвал, так, всполошил только слегонца...
Мы с желудком безмолвно возликовали.
— Но и без наказания я тебя оставить не могу. Как у тебя с маг-ориентацией?
— Нормальнo...
– ответил я.
– Ну, отлично то есть. Шеф, вы же сами у меня экзамен в Академии принимали!
– Сам, - бригадир шевельнул в улыбке усами и снял пенсне, по-доброму глядя на меня. И вот же странное дело, смотрел-то он по-доброму, а я копчиком чувствовал какой-то подвох.
– Это я та,
Я оглянулся на Олиса. Тот не ржал, а был пугающе печален и смотрел на меня с сочувствием.
– Шеф...
– я вновь глянул на бригадира.
– Вы меня что же? К королевским девушкам нянькой? Опять? А давайте лучше без сохранения жалованья, а?
– А давайте без давайте, ворнет Рити-на! Это приказ! Значение слова знаете? А если знаете, так извольте выполнять либо пишите рапорт и заявление и катитесь на все четыре стороны!
Я скрипнул зубами и отвёл взгляд. Катиться мне было совершенно некуда, да и не хотелось, если честно. Я не для того с отцом вдрызг разругался, чтобы на середине пути остановиться.
– Я понятно выразился?
– Так точно, бригадир Нуа-на! – я вытянулся в струну и щёлкнул каблуками, старательно глядя мимо лица своего начальника. – Разрешите приступить к исполнению?
– Приказ о временном переводе утром в секретариате заберёшь.
Я развернулся и чеканным шагом вышел из кабинета. На что угодно готов поспорить, что без вмешательства отца здесь не обошлось! Никак простить мне не может, что я отказался продолжить династию учёных и академиков и выбрал карьеру военного, да ладно бы военного, это бы мой отец еще пережил, но шерха... Такого позора их сиятельство пережить не мог.
– Кэй! – Олис догнал меня на плацу. – Только не лезь в бутылку!
– Не думал даже, - возразил я и тряхнул рукой, пытаясь взять под контроль ворчащую внутри меня ярость.
– Ты это не мне скажи, а трупу того синеклюва, что смотpит на тебя влюблёнными глазами! – я торопливо огляделся и выругался, увидев, что Олис прав. Морги! И не заметил, как поднял! Упокоил пташку щелчком пальцев и сплюнул от злости.
– Да ладно тебе, Кэй. Ну, подумаешь, придётся с королевскими девчонками пару дней повозиться, зато жалованье сохранишь... А шеф быстро остынет, увидишь...
– Конечно. Кто ж ещё, кроме меня, будет заниматься сложнейшим делом по поиску украденных рыболовных сетей и раскрытию тайны бутылки дурман-воды, что третьего дня пропала из сторожки академского привратника...
Олис сочувственно промолчал. Спасибо и на том... Будь на моём месте кто угодно другой – да хоть тот же Олис – даже замечание в личное дело никто писать бы не стал. Посадили бы в одиночку на пару дней,или на кухню овощи чистить бы отправили. На худой конец, назначили бы дежурным по казарме...
– Ладно, я в казарму. Надо вещи собрать и с довольствия сняться... Ты сегодня как? Во сколько освободишься?
– Думаю, часа через два...
– Тогда в «ыжей вее»?
В тот вечер мне почти удалось повторить подвиг бригадира. Нет, двух ведер местного пойла я не выпил, но впасть в беспамятство всё же получилось. утром, получив соответствующий приказ в секретариате участка, я отправился в Красные Горы. Разбираться с девушками Корoля. Как вспомню прошлый раз – так мороз по коже. Чтоб меня таким подарочком судьба в лице Его Величества
Дорога предстояла долгая, а на свой транспорт я заработать еще не успел, потому решил воспользоваться речным волоком. Купил в кассе вокзала билет – не самый дешевый, отжалел-таки на плацкарту – забросил чемодан на верхнюю полку и завалился спать.
Может, в этот раз обойдётся, никто не влюбится, не измажет китель соплями, не попытается сбежать или зарезать...
Всю дорогу мне снилась какая-то чушь. То огромное деревянное колесо, которое катилось на меня, намереваясь раздавить,то пламя, подступающее со всех сторон,то девчонка в платке, закрывающем почти всё лицо,так что только глаза и можно было рассмотреть. Зелёные, с едва заметными жёлтыми крапинками. Совершенно бедовые. Хотелось протянуть руку, сдёрнуть чёрный джу, чтобы увидеть всё лицо, но, как это часто бывает, ничего не получалось: то девчонка оказывалась слишком далеко,то платок скользил между пальцами и не хотел сниматься...
– Служивый, Красные Горы через пять минут! – гаркнули мне в ухо, и я, подхватившись, недоумённо уставился на проводника.
– Подплываем, говорю. Вставай.
– Ага, спасибо, - я потёр лицо руками, чтобы скорее проснуться, спрыгнул с полки и вышел на палубу.
Краcные Горы встретили меня свинцово-синим небом и отчаянно сильным снегопадом. Подняв воротник фoрменного мундира, я спустился на берег и знакомой тропкой, которой из-под снега уже почти не было видно, побрёл в Храм.
Говорят, что в мире есть только одно место, которое остаётся неизменно прекрасным в любую пору года, и имя этому месту Красные Горы. Мне приходилось бывать тут в конце весны и начале лета. В детстве, с мамой и старшими братьями, но без oтца. Он воoбще проводил с нами очень мало времени, денно и нощно пропадая в Академии. И осенью мне здесь тоже приходилось бывать, уже урсантом военного училища. И всегда Красные Горы оставляли после себя самые тёплые воспоминания.
А вот здешнюю зиму я невзлюбил с первого взгляда еще два года назад, когда бригадир впервые услал меня в ссылу. Допускаю, что именно поэтому и невзлюбил, хотя не стану спорить, что свою роль сыграла и погода. Точно такая же, как и в этот раз. Сложно воспринимать красоту пейзажей, когда на улице холoдно и сыро, с серого неба сыпется снег, который колючий ветер так и норовит бросить в лицо, а под нoгами хлюпает снежная каша и ледяной жижей просачивается сквозь щели казенных сапог.
Было холодно, хотелось жрать и, впридачу ко всему, голова после вчерашнего болела так, что в пору на луну выть. И это несмотря на выпитое лекарство и долгих пять часов сна в пути. Поэтому не стоит удивляться, что к Храму я подходил в самом зверском располoжении духа, забыв отдать должное таланту древнего зодчего, хотя, помнится, попав сюда впервые, я долго стоял, открыв рот, в самом низу белоснежных ступеней и не мог глаз оторвать от открывшейся мне красоты.
Да,тогда ступени ещё были белоснежными, потому что впервые в Красные оры нас мама привезла, до Последней войны. С тех пор и лестница,и стены Храма почернели, один из шпилей треснул и был отстроен заново, но уже из другого камня, да и большинство витражей пришлось восстанавливать... Тогда-то и выяснилось, что ни один из современных художников и в подмётки не годится старым мастерам. И камень не тот, и краски не те, да и сама работа...