Тринадцатая гостья
Шрифт:
На мой допрос ушло совсем немного времени. Герман переводил вопросы, я отвечала, и он переводил мои ответы уставшему, засыпавшему на ходу комиссару Круллю.
– Давно ли вы гостите у фрау Бехер?
– Видели ли вы в доме садовника по имени Уве?
– Знаете ли, в каких отношениях фрау Бехер была с господином Уве Шоллем?
– Видели ли вы, кто и когда передавал семена цветов господину Уве Шоллю?
Понятное дело, я ничего не знала, не видела, разве что какого-то парня в синем комбинезоне с бутылкой виски в
Еще мне казалось, что Соня бросает на меня какие-то странные взгляды. То ли с жалостью, то ли с сожалением смотрит на меня. Но то, что голова ее по каким-то причинам дала сбой, чувствовалось во всем. Ну не было логики в ее поведении, не было – и все тут!
Как ни странно, но комиссар и полицейские, дождавшись прибытия экспертов, уехали. Предполагалось, что они еще вернутся.
После того, как Соня, проводив их, вернулась в дом, она набросилась на Германа, стала по-немецки бросать ему в лицо какие-то явно нелицеприятные реплики.
– Соня, ты почему кричишь на моего гостя?!
– Просто объясняю ему, что это – мой дом и ему здесь делать нечего! И что ты, Наташа, не из тех девушек, которыми можно попользоваться и выбросить!
– Ты что, с ума сошла?!
– Я должна с тобой поговорить, а этот тип мне мешает! У нас с тобой проблемы, Наташа, и я не желаю, чтобы какой-то проходимец вмешивался в наши дела. Я должна срочно, слышишь, срочно с тобой поговорить!
– Я уйду только тогда, когда Наташа сама это мне скажет, – сказал невозмутимый Герман. – И, пожалуйста, не вмешивайте ее в свою историю с исчезновением садовника. Вы же прекрасно знаете, какое у нее положение. И просто удивительно, что комиссар не заинтересовался ее документами. Вероятно, его больше всего занимала ваша личность, фрау Бехер!
– Я прошу вас удалиться, – сузив глаза, произнесла Соня, и я вдруг поняла, что наши отношения вступают в новую фазу. Что она теперь, когда у меня совершенно неожиданно появился защитник в лице Германа, перестала видеть во мне жертву. Того человека, на жизненном фоне которого она чувствовала себя более комфортно и уверенно. Наоборот, это она на моем фоне теперь превращалась в убогое безумное существо.
– Соня, прошу тебя, не надо так. Герман, конечно же, уйдет… но – чуть позже. А ты успокойся, возьми себя в руки. Я понимаю, ты не хочешь оставаться одна. Вот и постарайся вести себя так, чтобы я сама захотела остаться жить в твоем доме. Не пугай меня.
– Хорошо, я пойду. Фрау Бехер сильно взволнована. А ты, Наташа, проводи меня, пожалуйста, до ворот. Заодно и прогуляемся немного, подышим свежим воздухом.
Соня смотрела нам вслед. Я спиной чувствовала этот тяжелый, опасный взгляд…
Мы вышли из дома.
– А теперь слушай меня внимательно! Сейчас мы доходим до моей машины, ты усаживаешься в нее, и мы уезжаем. Надеюсь, паспорт при тебе?
– Да.
– Давай его сюда. Еще есть какие-нибудь
– Да. Вот, кстати, почитай. Соня привела сегодня человека из миграционной полиции.
Он взял, не глядя, спрятанный мною документ и положил его в карман:
– Так будет надежнее.
– А как же Соня?
– Ты не заметила, что комиссар не спросил у нее документов, как и у тебя?
– Да. Ну и что? Это же отлично!
– Может, и так. Да только так мог поступить лишь человек, который знает ее в лицо. – У Германа был вид человека, мучительно вспоминавшего что-то важное, но упрямо ускользавшее от него.
– Ну и что? Она ведь живет здесь.
– Ее фамилия – Бехер?
– Ну да…
– Понимаешь, Наташа, что-то здесь не так! Но вот что именно, я пока не знаю. В поступках этой женщины я не улавливаю логики, но и безумной я ее назвать почему-то не могу. У нее явно что-то на уме. И дело не в садовнике!
– А в ком же?!
– В тебе!
Мы уже стояли у ворот, когда услышали визг тормозов – рядом с нами притормозила машина, за рулем которой сидела Соня.
– Прошу тебя, не уезжай. Умоляю тебя. – Соня выбежала из машины и бросилась ко мне.
Я ровным счетом ничего не понимала. И тут она заговорила!
– Прошу тебя, останься, я тебе все объясню. Это я, я, понимаешь, познакомила тебя с Тони! Я! Потому что я – твоя родная сестра, понимаешь?! Сестра, о которой наш отец никогда не заботился! Ты – его любимая дочь! Неужели тебе не пришло это в голову?! Мы с Тони действовали заодно. Я наняла его, чтобы ты влипла в дерьмо по самые уши! Это я вызвала тебя в Болгарию. Я – причина всех твоих несчастий! Отец нас с мамой бросил, когда я была еще совсем маленькой. Мама давно умерла, я воспитывалась в детском доме. Вот такая мелодрама! Но потом, когда я поняла, что ты ни при чем… Словом, я решила искупить свою вину. Прости меня, если сможешь…
– А Тони?! Он что, жив?! – У меня глаза на лоб полезли от услышанного.
– Да! Я сказала ему, чтобы он дал тебе денег, чтобы ты не пропала окончательно… Я уже понимала, что ты не вернешься в Москву. У тебя – характер! Я следила за тобой. Эрвин, мой муж, помогал мне. Прошу тебя, скажи своему другу, чтобы он оставил нас, я должна многое тебе рассказать…
Услышав о том, что мой Тони жив, я захотела услышать и узнать все остальное. И Герман не должен был присутствовать при этом.
– Я остаюсь, – сказала я, разглядывая Соню, словно передо мной стоял… Тони. – Герман, я тебе позвоню.
– Наташа! – Герман схватил меня за руку.
Но я вырвала ее, подошла к Соне близко-близко и посмотрела ей в глаза.
– Я остаюсь, – сказала я твердо, не глядя на Германа, но обращаясь, конечно же, к нему. – Пойдем, Соня.
Глава 27
Мюнхен, октябрь 2008 г
Я тихонько поскуливала на диване в гостиной, а Соня все рассказывала и рассказывала о том, как она познакомилась с Тони, как наняла его специально для того, чтобы он влюбил меня в себя. Слушать все это было настолько тяжело, что я ощутила даже физическую боль – у меня заболела голова, а потом заныло и все тело.