Тринадцатая королева
Шрифт:
Король хотел веселиться. Несмотря на то, что до заката еще было далеко, король объявил бал, и в приёмном зале слуги принялись накрывать столы. Все происходило спонтанно, хаотично, бесконтрольно, но Леонелла знала, чем это закончится. Судя по лихорадочному блеску в глазах Абрэмо, по его затяжным поцелуям и крепким объятиям он решил, наконец, исполнить свой супружеский долг. И его фраза, которую он прошептал: «Сегодня ты будешь моей!» исключила последние сомнения.
Лео старалась не думать об этом, потому что ей было по-настоящему страшно. Собственно, это то, зачем она и вышла замуж за короля — подарить ему наследника, но отчего-то раньше ей казалось, что происходить всё это будет… по-другому.
Абрэмо все кружил и кружил её в танце, и Леонелла почувствовала, что её сейчас вырвет. В зале, наполненном вельможами и придворными фрейлинами было очень душно, карсет давил на ребра, а постоянное движение неприятно кружило голову. Лица придворных сливались в одну сплошную шумную массу, от весёлой польки разболелась голова. Лео вдруг подумала, что если бы умерла и попала в ад, наверное, он выглядел бы так же.
И вдруг в этой безликой массе её взгляд выхватил те самые синие омуты, которые дарили ей уверенность и спокойствие. Лео показалось, что её словно вышвырнуло на воздух и смогла снова дышать. Она цеплялась за этот взгляд и не могла отвести глаза, словно если она моргнет, снова окажется в этом душном, шумном аду.
Лео увидела, как губы Матео дрогнули, он глубоко вдохнул и скрылся в толпе. Ну, конечно, что он может? Что бы он ни сделал — будет только хуже. Он не сможет остановить весь этот ужас, не приняв удар на себя, а она меньше всего хотела, чтобы Матео снова пострадал. Она даже обрадовалась, когда он скрылся подальше отсюда. Но тут музыка оборвалась, а толпа, еще немного гомонящая, медленно успокаивалась и расползалась по залу.
— Что это еще такое! — возмутился король, но Матео переключил все внимание на себя. Он устроил целое представление, все смеялись над ним, а Лео чувствовала такое облегчение, что король отстал от неё хоть ненадолго, что у нее едва не подкашивались ноги.
Абрэмо милостиво разрешил своему Тито спеть, галантно усадил свою жену на трон и развалился рядом, приготовившись слушать. Но Лео смотрела только на Матео. Половина его лица как обычно была закрыта маской, но что-то в его образе выдавало тщательно скрываемую ярость. Он дурачился, позволял смеяться над собой, но она видела его резкие движения, когда он достал из-за плеча свой инструмент, а когда брал первые аккорды, Лео показалось, что он слишком невоздержанно терзает струны и они вот-вот лопнут. Музыка наполнила её слух, это была напряженная, надрывная баллада, словно некую потаённую боль менестрель пытался высказать ей, Леонелле, хоть и обращался он при этом к королю, воспевая его ум и смелость, говоря о том, что только такого друга он хотел бы иметь в жизни:
Баллада: Helloween — Don't stop being crazy
Ты один, кого из тысяч я выбрал,
С кем хотел бы я дружить всю мою жизнь,
Если каждый свой цвет решил бы выбрать,
Яркой точкой оставался бы ты.
Каждое слово, которое срывалось с уст менестреля выстреливало, словно из пращи. И если начинал петь он гордо возвышаясь над вельможами и глядя только в сторону королевской четы, почтительно кланяясь, то когда слова, обращенные королю, были спеты, Матео пошел вдоль вельмож, бросая им свои слова,
Ум и смелость против норм,
Улыбка для глупцов,
Я с тобой, чтоб поддержать,
Ты же должен знать:
«О боже, он же бросает ему вызов!» — пронеслось в голове у королевы, и она стала пристальнее следить за Матео и Абрэмо. Слова баллады были очень правильные и даже почтительные, воспевающие прекрасные качества короля, которыми он, несомненно, обладал. Но дерзкий тон, звенящие от силы и напряжения аккорды — не возможно было не заметить.
Останься тем, кто ты есть,
Куда б ты ни шел,
Останься тем, кто ты есть!
Это ложь,
Что научиться мы летать не можем,
Оставайся тем, кто ты есть!
Матео пел, и Лео не могла отвести от него глаз. Её завораживало сочетание дурашливости и несерьезности с бесконечной надежностью и непоколебимостью. Он знал, что король после всего этого может сделать с ним всё, что угодно. От настоящего награждения — озолотить, в прямом смысле, до того, чтобы забить насмерть. И Леонелла сидела ни жива ни мертва. Чем закончится этот вызов? Хватит ли у пьяного короля выдержки и мудрости обернуть всё в свою пользу или он лишь подтвердит все слухи о своей жестокости и невоздержанности?
«Зачем, ну зачем ты поёшь про то, что «мы сможем летать»? Ты не понимаешь, что играешь с огнём?» Лео слышала легенду о короле, предшественнике Абрэмо, который прикрепил крылья из перьев юноше и сбросил с самой высокой башни своего замка в назидание потомкам, что нельзя идти против правил. Как Абрэмо воспримет этот вызов? Вдруг поступит так же?
Лео пыталась глубоко дышать, но никак не могла отвлечься, и предательская слеза все же поползла по щеке. От страха. От отчаяния. От понимания. От этого голоса, который, казалось, задевал струны её души и играл на них, как на самых дорогих инструментах. Матео пел королю, но для… своей королевы.
Наконец, из-под пальцев Матео стали пробиваться звуки куда спокойнее и нежнее, чем в начале. По всей видимости, он выплеснул свои чувства в музыку и немного пришёл в норму. И правда, взгляд его приобрел прежнее спокойствие, черты лица стали более расслаблены, а вид невозмутим. Менестрель низко поклонился, окончив свое выступление и остался в низком поклоне, пока не последует реакция короля на балладу.
В зале было оглушающие тихо. Так тихо, что Лео показалось, биение её сердца слышат абсолютно все. Но когда она пришла в себя, оказалось, что это было не её сердце, а размеренные хлопки короля. Он восхищённо хлопал менестрелю, явно довольный словами, которые только что услышал, а вызова будто бы и не заметил.
— Вот! — не прекращая аплодировать, провозгласил король своим вельможам. — Вот что я хочу слышать от по-настоящему преданных мне людей! Тот, кто останется со мной до конца, какие безумные вещи я бы ни придумал! Учитесь, лизоблюды! — Абрэмо вскочил с трона и не переставая бить ладонью об ладонь, направился к Матео. — Ты доказал мне свою преданность, Тито, и я награжу тебя по-королевски! Я… — он окинул взглядом толпу присутствующих придворных и, подойдя к Матео еще ближе, положил руку на его плечо, — выбирай любую даму, мой преданный слуга, и веди её в танце! Почувствуй себя одним из нас, ты провел всю жизнь при дворе, но всегда оставался в стороне.