Тринадцатый апостол. Том II
Шрифт:
— Марк, ты с нами? — ко мне подошел Сотник, которому явно тоже было не по себе. В его ауре сейчас преобладал темно-синий цвет, что говорило о большой тревоге, которую он испытывал. Хотя золотистый след оставленный Христом — там тоже присутствовал. И даже прибавил в размерах.
— Конечно. Собирай парней.
Меня бесила и выводила из себя непостоянность моего эзотерического восприятия. Сейчас я все вижу ярко, а через час оно может пропасть. Прямо как в Александрийской библиотеке или в пирамиде. И тогда выкручивайся, как хочешь.
— Вот чую, что кончится все дерьмово! — предрекает
— Я тоже пойду! — встрепенулся Сенека
— Никуда ты не пойдешь! — к нам подъехал Гай Галерий, которому уже успели свести по сходням с триеры лошадь — Ты мне будешь нужен в магистратуре. Раз уж мы здесь, устроим заодно и ревизию.
Смелый Лев, услышав это, разом поскучнел. Сенека виновато посмотрел на меня, но спорить с префектом не решился.
Мемфис производил странное впечатление. С одной стороны, в этом древнем, некогда столичном городе, было много заброшенных строений и даже развалин — обветшалые крепостные стены, полуразрушенные башни, старые покинутые храмы. Которыми никто не занимался. С другой стороны, город продолжал бурлить деловой жизнью — в порту скопилось множество торговых суденышек и лодок рыбаков, по дорогам шли караваны верблюдов и ослов, почти в каждом жилом доме на центральных улицах были лавки. А продвижение нашей марширующей центурии замедляли многочисленные базары на площадях и перекрестках. Народу на улицах было очень много, уж никак не меньше, чем в Иерусалиме или в той же Кесарии. И горожане Мемфиса отличались лишь более смуглой кожей, да пожалуй одеждой. Трудно придется Гаю с Максимусом. Поди ка прочеши такую толпу…
Проводник, выделенный магистратом, вывел нас через южные городские ворота, и мы потащились по пыльной дороге вдоль старого, занесенного песком канала. Я еще раз поблагодарил Господа за триеры, стоило только представить, что по такой жаре мы бы шли в Мемфис из самой Александрии.
— Вон оно, святилище Сета — тощий, с рубцами на спине египтянин махнул рукой на очередные развалины. Приземистый мрачный храм и в лучшие времена вряд ли выглядел хорошо, а сейчас — с обвалившимся ограждением, и выбитыми дверями — он и вовсе производил мрачное впечатление. Вход в храм больше напоминал ворота в чистилище.
— Ничего вы тут не найдете — пожал плечами проводник — Он уже лет сто как заброшен. Ну я пойду? Обратно сами вернетесь — тут не потеряешься.
— Вали — буркнул Лонгин разглядывая храм. Я тоже посмотрел на него своим “особым” зрением. Чернота так и бурлила внутри. Мерзкая, прямо как в книге Мертвых. И большей частью она была сконцентрирована где-то внизу, видимо в подземелье.
Неполная центурия — около полусотни легионеров — начала контуберниями втягиваться в храм. Следом зашли внутрь и мы. Еще один контуберний Лонгин предусмотрительно оставил в оцеплении на улице.
В храме было пустынно. По разрушенным залам гулял ветер. Я попытался разглядеть фрески на стенах, но они по большей части были сбиты. Словно варвары прошли по святилищу Сета. Второй зал — чуть меньший по размеру — практически ничем не отличался от первого. Пустота и тишина… Если только нанесенного
— И что теперь делать? — Лонгин снял шлем, почесал затылок
— Ищите места, где пол у стены расчищен от песка и зовите меня — распорядился я, нащупывая в поясной сумке ключ Хранителя — Кто-то тут явно бывает.
Сотник дал команду, и скоро такое место парни, действительно, нашли. А главное — перед ним на стене был истертый временем барельеф. С изображением египетской царицы. Что и требовалось.
Я подмигнул Диону, чуть сдвинул руку древней красавицы, вставил ключ в небольшое отверстие в стене. Сначала попытался повернуть в одну сторону. Не заладилось. Зато против часовой стрелки ключ повернулся легко. Два оборота, и стена со скрипом начала подниматься. Сзади кто-то ахнул, Дион перекрестился.
— Щиты поднять! — дал команду Лонгин — Первыми идет контуберний Гнея.
Глава 5
За поднявшейся плитой обнаружилась широкая каменная лестница, и легионерам даже не пришлось зажигать принесенные с собой факелы — здесь в нишах горели масляные светильники. Солдаты начали осторожно спускаться, прикрываясь щитами. Первая линия держала наготове пилумы, остальные мечи. Вот только врагов здесь не наблюдалось, и тишина стояла такая, что уши закладывало. Если бы не горящие светильники, то можно было бы поверить, что в подземелье никого нет. Лестница привела нас в еще один зал с черными, антрацитовыми статуями по периметру.
— Проклятье Оркуса! — выругался Лонгин, глядя на омерзительные головы осла, свиньи и даже крокодила, что украшали статуи, представлявшие Сета в разных животных ипостасях. Да уж… умели древние египтяне “польстить” своим богам!
— Тьфу, грязное чудовище… — сплюнул себе под ноги Гней
— Ты, друг, лучше на стену посмотри — нервно хохотнул Дион — чем их боги там занимаются!
Легионеры начали крутить головами по сторонам и вглядываться в изображение на фресках, вскоре послышались их смешки и даже похабные шуточки. И было отчего. Одно из центральных мест на стене занимала большая, хорошо сохранившаяся фреска со сценой, где Сет тр@хает Гора — их обоих легко можно было опознать по головам осла и сокола. Для египтян эта откровенная сцена была всего лишь частью основополагающего мифа о соперничестве Сета и Гора, своеобразной аллегорией наступления пустыни на плодородные земли Египта. А вот моих римлян она немало позабавила, поскольку по их мнению имела крайне оскорбительный характер для Гора.
— А это Сет был парень не промах… — ухмыльнулся Гней. Парни согласно загоготали — Теперь понятно, почему он олицетворяет зло у египтян!
И кажется, никто кроме меня не заметил, как в конце зала появился высокий мужчина в сером балахоне из грубого небеленого льна. Он словно вышел из стены. Его лицо было скрыто капюшоном, кисти рук покоились в широких рукавах.
Я сделал пару шагов вперед, навстречу незнакомцу, вытащил меч из ножен. Но тот не отреагировал на мое молчаливое предупреждение, продолжая спокойно идти по залу в нашу сторону. Парни, наконец, тоже заметили его и напряглись, но незнакомец будто не замечал направленного на него оружия.