Тринадцатый апостол
Шрифт:
Семенов увидел над собой три лица. Бородатое, в белой повязке, лысое в очках и курносое, девичье.
— Я где? — с трудом разлепил губы Семенов.
— В Караганде, — сказал бородач и положил на лицо Семенова марлю, остро пахнущую эфиром.
— Повезло тебе, служивый, еще бы немного, и ногам твоим того! — Бородатый дядька в полувоенном кителе уселся на табуретку рядом с кроватью Семенова, вытащил из-за голенища сапога тетрадку в клеточку и развернул ее. — А так, глядишь, скоро бегать будешь.
Семенов назвался.
— А годов?
Семенов сказал.
— Эка, — удивился бородач, — а по виду на все пятьдесят тянешь, да и лысый совсем. Видать, побила тебя судьбинушка… Какой труд знаешь?
— Бывший майор ОМОН, сейчас старший состава службы АПО.
— Апостол?!! — охнул бородач. — Ну и дела! Ты, мил человек, пока отдохни, мне про тебя с людьми погуторить надо.
Казак, почесывая затылок, вышел из комнаты, а Семенов, сжав зубы от боли, все-таки умудрился достать до ручки радиоприемника.
— …точенные бои, — раздалось из динамика. — Федеральным силам удалось восстановить движение по всей магистрали, доложил президенту начальник Дальневосточного военного округа и пообещал, что раздробленные силы мятежников и иностранных наймитов будут уничтожены в ближайшее время. О международных делах: очередная вылазка террористов в европейском союзе. Экстремистская группа, называющая себя «Истинные сыны»…
Раздались быстрые шаги, и радио замолчало.
— Ну сколько раз говорить, не велели батьки радива слушать. Нагайки захотели? — Сестричка Маруся сгребла приемник и, погрозив пальцем, вышла из палаты.
— Да, дают ваши китаезам прикурить, — раздалось с койки напротив.
Семенов с трудом поднял голову и разглядел крепкого мужика с перевязанной головой.
— «Ваши»? А тогда какие «ваши»? — спросил Семенов.
— Ну уж точно не ваши. Скоро сам увидишь.
Семенов лежал в этой палате уже две недели и не мог понять, куда он попал. Похоже на поселок Хвойный, но какой-то странный. Все в папахах ходят, казаками друг друга называют, каких-то «батьков» слушаются. Вольная казачья республика? Ну и хрен с ним, все одно лучше, чем мятежники с наемниками.
— Что, мужики, отдохнули?! — Высокий казак в белой папахе стеганул плеткой по голенищу высокого сапога. — Давайте собирайтесь, пора и честь знать. Батьки заждались.
Семенов сел на койке, вдел ноги в кеды (сапоги на распухшие ноги пока не налезали, да и порезали их, когда с отмороженных ног сдирали), накинул куртку.
— Марусь, не найдешь ли портков, а то срамно на улицу выходить.
Сестричка Маруся сердито глянула, но украдкой сунула Семенову сверток. Заправочный комбинезон, очень даже к месту, рубашка ведь тоже куда-то запропастилась.
Кое-как одевшись, Семенов с дюжиной обитателей их палаты вышел на улицу. На улице их ждал конвой, крепкие молодые ребята с «калашами» и «беркутами». Голова Семенова закружилась, он покачнулся и едва
— Чего уж там, хватайся за шею, — сказал крепыш. — Дойдем как-нибудь.
Около большого дома с вывеской «Казачий круг» Семенов с удивлением увидел десятка два довольно крутых джипов, в основном — японских, пару русских супер-УАЗов и даже один «хаммер». А уж снегоходов и аэросаней он сосчитать не смог.
Их ввели в клуб и указали на сцену.
— Вот уж не думал, что меня сразу пригласят в президиум, — пробормотал Семенов. Тащивший его крепыш неожиданно громко рассмеялся.
В принципе все это напоминало весьма посредственную постановку «Хижины дяди Тома» в исполнении любительской труппы. В центр сцены выходил человек, секретарь в очках зачитывал:
— Степан Бехтин, 35 лет, украинец, образование обычное, по профессии техник рыболовецкого траулера. Выловлен у прииска «Удачный» атаманом Лукьяновым с артелью, просил у дельных людей еды и крова. Работы не просил. Обвиняется в тунеядстве и паразитизме. Что скажешь, Степан?
Степан мялся, потом что-то начал мямлить.
— Громче! Громче! — крикнули из зала.
— Я во Владике на сейнере за крабом ходил, — наконец разродился Степан. — Потом китаезы все скупили, свои команды набрали, с голодухи пух. Ребята пригласили в Якутию золотишко мыть, поехал, а тут мятеж. От артели отбился, вот и пришлось…
— Сколько без работы слонялся? Тока не ври, смотри, кнута получишь.
— Года два-три, не помню…
— Что скажете, старики? — спросил секретарь.
Старики сидели по правую сторону от сцены за крытым кумачовой скатертью столом. Они совещались с минуту, потом кричали: «Виновен!»
Все собрание тут же подхватывало: «Любо! любо!»
— Приговаривается к пяти годам общественно полезного труда. Кто готов взять этого работника, техника 35 лет, среднего телосложения, выпивающего в меру, зубы хорошие? Артель Лукьянова хочет получить вознаграждение за поимку в размере 10 рублей золотом в год.
— Пятнадцать! — тут же прозвучало из угла зала.
— Даю двадцать! — крикнул мужик в тельняшке.
— Двадцать пять! — дали в углу.
— Тридцать! — заорала тельняшка. — Мне техник во как нужен! У меня баржа моторная год стоит! Слышь, Лукьян, если он мотор починит, я и тридцать пять дам, век воли не видать!
— Не превращайте судебное действо в балаган, — грозно прикрикнул секретарь. — Тридцать пять, кто даст больше? Степан Бехтин поступает к казаку Морячку на исправительные работы сроком на пять лет с трехразовым кормлением и одним выходным днем в неделю. Атаман Лукьянов с артелью получают от казака Морячка 35 рублей золотом в год в виде вознаграждения за вычетом пяти рублей в казачью казну!
— Любо! любо! — заорало собрание.
На сцену вывели двух узкоглазых ребят, очень похожих.