Тринадцатый апостол
Шрифт:
Какие бы заказы, которых становилось все больше и больше, ни подкидывала ему израильская клиентура, он в первую очередь отправлял все полученное Сабби. Ее переводы с иврита на английский служили основой для всех его анализов, для всех тестов, с помощью которых он надеялся обнаружить признаки скрытой преступной деятельности и выйти на след компьютерного бандита.
Также он обращался к ней в самых сложных случаях. Когда бы агенты израильского правительства ни нанимали «Кибернет форенсикс» для того, чтобы расставить ловушку в своей собственной национальной Сети, Гил создавал английскую
Ее работа отличалась тщательностью, и он полагался на нее без всяких вопросов. Однако это не означало, что у нее не имелось своего стиля. Ее правила были простыми, но жесткими. Связь только через Интернет. Независимо от того, насколько срочной была работа, он никогда ей не звонил. Как ни странно, и она никогда не связывалась с ним после того, как компьютерный хакер был схвачен.
В отличие от других переводчиков Гила — из Южной Америки, например, из Германии или Франции, которые получали огромное удовлетворение от того, что их работа позволяет посадить преступника за решетку, Сабби давала понять, что ее участие в играх заканчивается после того, как закончен перевод. Она была профессионалом от макушки и до кончиков ногтей, и по мере того, как в Гиле невольно начали пробуждаться некие чувственные позывы, эта характеристика стала приобретать совсем другую окраску.
Впрочем, какие бы эротические мечтания ни охватывали его, Сабби в один миг разделалась с ними.
— Нам следует незамедлительно кое-что прояснить, — заявила она. — Вы привыкли отдавать приказы. Но этим делом профессор поручил заняться мне, так что вы теперь работаете на меня.
Гил в изумлении уставился на нее.
— Если есть проблемы, — сухо продолжила Сабби, — я должна сразу же это выяснить.
Вот так. Словно он — ее вещь. Никакой улыбки, никаких там: «Привет, как мило, что мы с вами наконец-то увиделись!» Ничего. Только: я босс, а ты мой раб. Привыкай к такому раскладу.
Ладлоу вскинулся, чтобы предотвратить скандал.
— О, я уверен, Сабби, что проблем не будет. Мистер Пирсон такой приятный молодой человек. Не сомневаюсь, вы двое составите отличную команду. Как и всегда. А теперь… о чем это я говорил? Ах да, — продолжил Ладлоу, не расслабляясь, — ранние христианские артефакты. Это моя территория. Хотя официально я теперь удалился от дел, но до сих пор иногда консультирую храм Книги. В Иерусалиме, знаете ли, — добавил он с гордостью. — Мой коллега, доктор Антон де Вриз, который в настоящее время заведует поступлениями в музей Израиля… ну, он подумал, что лучше всего поговорить именно с вами…
Гил одним глотком допил содержимое своего бокала, затем разгрыз остававшийся в нем кубик льда. Ладлоу был драгоценностью, своего рода шедевром. Но, увы, из прошедших эпох. Старик наверняка убедил себя, что его трогательное невразумительное открытие содержит какой-то необычный секрет, скрытый от мира на протяжении долгих столетий. Вероятней всего, карту спрятанных где-то несметных сокровищ
«Господи, чего только люди не делают, чтобы получить шанс остаться в вечности!»
Джордж, видимо, выжил из ума, позволив этой парочке так насесть на него. О чем он только думал? Если бы Сабби обратилась сначала к Гилу, он бы сразу же дал ей от ворот поворот. Она, должно быть, догадывалась об этом, иначе не стала бы действовать через его голову. А так она просто проигнорировала его и отправилась прямиком к Джорджу. Разумеется, это ведь кратчайшее расстояние. Она очень сообразительна. Гил знал об этом. К тому же она обладает силой воли. Об этом он тоже знал. Не подозревал только, насколько это опасная комбинация.
ГЛАВА 4
Спустя некоторое время
Нью-Йорк, ресторан-гриль
Люси говорила, что в первый же год их брака она обнаружила у Гила удивительный талант: он обладал искусством спать с открытыми глазами. Когда бы она ни посвящала супруга в детали какого-нибудь происшествия, задевшего ее в течение дня, у нее не возникало сомнений, что он внимательно ее слушает. То есть в нужные моменты он кивал, задавал соответствующие вопросы, но при этом, как потом выяснялось, не имел ни малейшего представления, о чем она говорит.
Сомнамбулические беседы, как называла их Люси, были особым умением Гила, этот фокус частенько выручал его в любовных интрижках, помогая успешно длиться тому, что могло бы закончиться, едва начавшись. Но с Люси все обстояло по-другому. Он отказался от этой практики уже на подступах ко второму году супружества. Ибо обнаружил, к своему вящему удивлению, что его гораздо больше заботят повседневные мелочи, приключавшиеся с Люси, чем собственное желание послать все подальше.
Теперь, в ресторане, под монотонное журчание профессорского говорка он снова прибег к сомнамбулическому восприятию разговора, позволив старику продолжать монолог и, в сущности, не обращая на него никакого внимания.
— И таким образом, мы полагаем, что документ может содержать тайное послание, которое сообщит нам, где находится данный артефакт — предположительно медный свиток, относящийся к временам Иисуса. Загвоздка в том, что мы ни в чем в точности не уверены. Возможно, это только метафора, которую счел необходимым использовать автор записок, — закончил Ладлоу.
— Разумеется, — подтвердил Гил, кивнув.
— Вот тут-то вы и должны вступить в дело, — добавил Ладлоу.
— Тут — это где? — спросил Гил, отчаянно притворяясь, что он, черт возьми, понимает, что происходит.
— Ваша задача — выяснить и сказать нам, содержит ли текст дневника какую-нибудь систему, за которой может скрываться секретное сообщение, — вклинилась в разговор Сабби.
— Вы имеете в виду шифр? — спросил Гил. — Вы же знаете, я не занимаюсь шифрами.
— Нет. Речь не о шифре, в том-то и дело, — снова перебила Сабби. — Если бы нам нужен был криптоаналитик, мы бы к вам не обратились.
— За что я век был бы вам благодарен, — резко парировал Гил.
Ладлоу снова попытался их примирить: