Тринадцатый бог. История одного Зла
Шрифт:
Он махнул рукой, словно отгонял надоедливого кровососа. Глория закусила губу, пытаясь сдержать рвущиеся из груди рыдания, и, неуклюже поклонившись отцу, как могла быстро покинула его кабинет. Она слишком долго спорила с мессером и сделала только хуже. Отец никогда не отказывался от своих слов. Если она ослушается его и сбежит из дворца, её вычеркнут из летописи дома.
Но что если никто ничего не заметит?
– Юная донна, монна Нильянто желает вас видеть, - не успела Глория сделать и шага от кабинета отца, как ней подскочила её собственная служанка. После возвращения дочери мессер Нильянто решил, что она уже достаточно взрослая, и заменил няньку
Глория кивнула и последовала за девушкой. Глаза щипало от слез и жгучей обиды. Убранство дома яркими красками расплывалось перед взором. Глория чувствовала себя ещё одной вазой в коридоре, о которой вспоминали только тогда, когда налетали на неё, и тут же грозились отправить в кладовую до скончания дней, а потом, потирая ушибленную ногу, сворачивали за угол и забывали о досадном происшествии. Ваза оставалась на своем месте, покрывалась пылью, рисунок её тускнел, у горлышка лупилась краска. О ней забывали до очередного удара.
В гостиной мать играла в карты со своей компаньонкой - старой каргой монной Лукрецией Строцци. От старухи противно пахло жевательной смесью, а её длинный, с огромной родинкой на конце нос едва не задевал карты, которые та держала веером перед собой.
– Полюбуйтесь на неё, монна Строцци, - мать возвела глаза к небу.
– Ну почему Четвертый бог не послал мне хороших, смиренных дочерей? И что тебе сказал отец, негодница?
– Что я больше не имею права покидать дом, - бесцветным голосом ответила Глория.
– Иначе он велит меня публично высечь и отдаст Черному Скорпиону.
Монна Нильянто вытащила из своего "веера" карту и бросила её на столик.
– Венценосный черный лев, - женщина гордо вскинула голову.
– Я выиграла! Глория, ступай в свою комнату. Мне стыдно за тебя. Я поддерживаю решение твоего отца.
Глория поклонилась и направилась к себе. По пути к ней присоединилась служанка.
– Ваши родители очень переживали за вас, - девушка попыталась успокоить юную госпожу.
– Вы могли погибнуть.
– Я и здесь могу погибнуть, - проворчала Глория и захлопнула дверь перед носом служанки. Ей нужно было остаться одной, чтобы опробовать новое заклинание.
Стряхнув слезы и расправив плечи, Глория подошла к окну и через тонкую занавеску выглянула на улицу. Воздух плыл от жара. Людей внизу было мало, и все они очень торопились укрыться от палящего солнца. Ученик булочника, рыжий бледный мальчишка, нес в руках корзину с плюшками. Навстречу ему шагал хорошо одетый юноша. Он мог бы обойти мальчишку, но дороги не уступил и сильно задел того локтем. Плюшки полетели из корзины на мостовую, а юноша остановился и начал кричать. Его вопли слабым эхом долетали до Глории - в жару окна не открывали. Стены дома сохраняли прохладу даже в самый знойный день. Мальчишка, между тем, не обращая внимания на оскорбления, опустился на колени и начал собирать плюшки, кое-как отряхивая их от дорожной пыли.
– Чернь!
– завизжал юноша и пнул корзину. Итог был известен.
Глория покрутила на пальце заговоренный перстень и, не сводя глаз с высокомерного болвана, пинавшего ни в чем не повинные плюшки, сняла украшение. Кожа юноши стала синей, нос провалился, глаза выпали, губы ссохлись. Мальчишка, собиравший выпечку у его ног, истлел, превратившись в маленького скелета.
"Ничто не ровняет людей так искусно, как смерть", - так начиналась последняя прочитанная Глорией книга магии. Именно оттуда юная донна Нильянто бесцеремонно выдрала лист с описанием наложения морока и теперь готовилась испробовать
Глория отложила перстень на столик и, оправив платье, повернулась к зеркалу - большому, во весь её рост. Отодвинув в сторону ширму, Глория посмотрела на свое отражение и, шагнув вперед, ни мгновения не медля, приступила к плетению заклинания. Для морока следовало взглядом выбрать пять точек, расположенных вдоль тела, и рукой очертить по ним овал. Глория сделала в точности всё, что было нужно. Но изменений не увидела. Первая неудача её раззадорила, вторая сбила с толку, третья - разозлила. В четвертый раз на выстраивание овала Глория отдала столько сил, что закружилась голова. Отражение её поплыло и... исчезло. Юная ведьма сморгнула. В зеркале остались только ширма и часть комнаты с окном. Девочка из отражения исчезла. Глория взвизгнула и захлопала в ладоши. Видел бы её Алтан! Она совершенно точно должна стать чароделом! И ничего с ней не будет - она же не собирается заводить детей. Без них вполне возможно прожить, а вот без магии...
Глория посмотрела на дверь. Она ещё не была готова покинуть дом. Непременно нужно было отработать и обратное заклинание. Всего-то и требовалось, что выстроить овал по тем же точкам, что и до этого, и очертить его в обратном направлении. Глория вздохнула и, посмотрев в зеркало, замерла. Она не могла снять морок по причине его отсутствия. Торопясь сотворить заклинание, она забыла представить личину, под которой должна была сокрыться.
Юная ведьма не представила ничего. И ничем и стала.
Чтобы побороть страх Глории понадобилось время и вся сила воли, которой она обладала. Ощупав руки и лицо, девочка попыталась представить себя во плоти и повторить последовательность действий, но ничего не вышло.
– И совсем не страшного, ведь правда?
– громко спросила себя Глория. Звук собственного голоса успокоил её. Она поднялась, на ощупь подобрала платье и, полная решимости исправить свою ошибку, двинулась прямиком в кабинет отца. Её служанка, слава богами, не сидела под дверью. Поэтому Глория, выскользнув из спальни, прикрыла дверь и засеменила по коридору. Притаившись напротив входа в рабочую обитель мессера Нильянто, Глория настороженно огляделась. Нужно было непременно дождаться посетителя или самого отца, который мог и не выйти из кабинета до самой ночи. Глория изнывала от нетерпения. Ей показалось, что прошла вечность, а не четверть часа, когда в правом конце коридора показался сутулый, угрюмый мужчина в серых одеждах с накинутым на голову капюшоном. Глория подскочила к двери. Её невидимое платье зашуршало, и незнакомец, замерев, огляделся. Глория, прижавшись к стене за спиной гостя, задержала дыхание. Незнакомец, осторожно повёл головой из стороны в сторону, тихо постучал и, дождавшись ответа, вошёл. Глория едва успела проскользнуть следом за ним и, оказавшись в кабинете отца, тут же прижалась к двери, ожидая удобного случая, чтобы неслышно метнуться в более укромный уголок.
Мессир Нильянто, увидев мужчину, резко поднялся.
– Что ты здесь делаешь, Мышь?
– Мессер, - неуклюже поклонившись, прохрипел незнакомец.
– Непредвиденные обстоятельства.
Он говорил отрывисто, проглатывая гласные, как делали обычно северяне.
– Настолько непредвиденные, что ты проникаешь в мой дом, как вор, хотя я под страхом смерти запрещал вашей братии попадаться мне на глаза? Как ты прошёл через мою охрану?
– Как мышь, мессер. Как мышь, атра мхитх. Пусть они убьют меня, но после того, как я вам всё расскажу.