Тринадцатый бог. История одного Зла
Шрифт:
– Я ещё не решил, поведу ли я вас в столицу, - отступая в сторону, заметил Гидеон.
– Это условие, принц, - пояснил Фирмос.
– В противном случае, я оставлю все, как есть. Если король не попадёт в Риеннар, весь путь для нас потеряет смысл. Впрочем, для вас тоже. Какая разница, где умирать, верно?
Гидеон отвернулся и двинулся, стуча костями, к выходу из зала. Король и маг смотрели ему вслед.
– Ты же знаешь, что без него ничего не выйдет, - тихо произнёс Фирмос.
– Ты сам отстоял его право быть нашим проводником. Что решишь теперь?
– Он мне не нравится, - пробурчал Коинт и осторожно
– И мне не нравится, что ты собрался умирать.
– Для чародела - неплохой конец.
– С концом у тебя всегда были проблемы.
Патриция, передав раненого мага королю, поискала глазами кинжал, которым Коинт нанес удар. Клинка нигде не было видно.
В дверном проёма показался череп Гидеона.
– Вы готовы идти? Арка находится на другом конце города.
Коинт пробурчал что-то невнятное.
– Сир, - все так же тихо предупредил Фирмос.
– Вспомните о дипломатии.
– Дипломатия... Взять принца в жены?
– Не затевать драку для начала и проявить хоть толику уважения.
– Мы идём, - громко крикнул Коинт и уже шепотом добавил.
– Принц Собачья Радость.
Арка Веерена оказалась воротами в искривленной Саваном крепостной стене, выходящими на запад. За ставшей золотисто-прозрачной пеленой магического покрова раскинулся некрополь, по меркам восточников небольшой, без высоких строений, без многочисленных статуй. Поверх могил лежали только плиты, на которых, кое-где, размещались небольшие каменные приступки. Как пояснил Гидеон, на них близкие умерших складывали подарки.
Оглядывая некрополь через Саван, Патриция не без сострадания думала, что теперь туда уйдут все жители города. Столько жизней, столько судеб оборвалось здесь, в мгновение ока! Столько желаний не исполнилось, столько обещаний не было сдержано...
Она остановилась подле Арки Последнего шага и обернулась. Впереди, на пути смерти, стоял Гидеон. За его спиной безбрежным потоком текли неупокоенные. Их было так много, что за силуэтами оказались сокрыты руины города. Коинт подвел Фирмоса к другой стороне Арки, и чародел, пошатнувшись, рукой оперся о потемневший камень. Из-за истончившегося Савана пробивались тусклые лучи солнца. Стало светлее, и Патриция увидела, что вокруг теней появляются уродливые, четвероногие твари, которые напали на них в нижнем городе. Она посмотрела на Фирмоса. Маг махнул рукой.
– Они тоже пришли за смертью. Они своего добились, и нас не тронут. Начинайте, донна.
Коинт отступил назад, оглядел Арку и произнес, не глядя на мага.
– Фирмос. Мне очень жаль.
Чародел прикрыл глаза.
– Мне тоже, сир.
– Из белой пустыни поднимается чёрная ночь, - Патриция сглотнула. От жажды каждое слово царапало горло.
– Из чёрной ночи выходит Восьмой бог. Восславим его.
– Восславим его, - эхом повторили мужчины.
Фирмос зажмурился, погладил камень ладонью, и из-под дрожащих пальцев мага, прочерчивая сияющие дорожки, побежали вдоль свода голубоватые искры.
– Восьмой бог идет за вами, и путь его был долог. Возблагодарим его.
– Возблагодарим его.
– И стоит он теперь по ту сторону врат, и примет он каждую душу, что нашла смерть. Каждый да узрит его.
– Каждый да узрит его.
Патриция снова сглотнула. Теперь уже вся Арка
– Мёртвый да пойдёт за ним.
– Мёртвый да пойдёт за ним, - отозвались Гидеон и Коинт и, не сговариваясь, отступили в разные стороны. Тени, покачнувшись, единой волной двинулись под Арку. Синие молнии, в высшей точке ворот переплетаясь между собой, потянулись ввысь, и теперь, сведённые воедино, походили на растущее дерево, корнями проросшее в камень.
– Продолжай, - прошептал Фирмос и, подавшись вперёд, лбом прижался к Арке.
Патриция облизала пересохшие губы и, кивнув, запела.
– Двенадцать богов, двенадцать кругов, из сотни слов выбираю одно. Смерть. Двенадцать домов, двенадцать мостов, из сотни цветов выбираю один. Тьма. Двенадцать дорог, двенадцать...
Она запнулась.
– Двенадцать эпох, - грянул голос Коинта, и куплет они закончили вместе.
– Из тысячи имён выбираю твоё. Вечность.
Синие молнии впились в жёлтый Саван и заструились по нему в разные стороны. Крепостная стена стала прямой и ровной. Заскрежетали зубами искалеченные магией жители Веерена. Над Аркой Саван лопнул - растекся в разные стороны, открыв над головами живых и мёртвых брешь к серому небу проклятого Запада. Жёлтая пелена, исчерченная молниями, стремительно таяла, и вот уже ничего не отделяло неупокоенных от некорполя. Под последнюю песнь тени двинулись за пределы города. За их силуэтами Патриция больше не видела Фирмоса и отчего-то испугалась, что он последует за ними прямо сейчас.
Проходя под Аркой, делая последний шаг, неупокоенные исчезали навсегда. Измученные собственным уродством безликие существа истлевали - прахом рассыпались в пыли дороги. Веерен уходил под песнь воина Скорпиона и заклинания королевского чародела Запада, на глазах своего проклятого принца.
Когда последняя тень скрылась за Аркой, когда последний жёлтый всполох догорел в сером небе, когда Патриция, охрипшая и задыхающаяся, замолчала, тогда Фирмос, покачнувшись, оттолкнулся от Арки. Коинт бросился к нему и поймал обессилевшего чародела у самой земли. Глаза мага были закрыты, лицо побледнело и осунулось. Фирмос стал похож на древнего, высохшего старика.
Патриция опустилась рядом с королём и взяла чародела за запястье.
– Он жив, - тихо произнесла она.
– Как мы можем ему помочь?
– Не знаю, - глухо отозвался Коинт.
– Рана опять кровоточит, но дело не в ней. Этих его магических сил не хватило или что там... Никогда не слушал его объяснений.
Он покачал головой.
– Нам нужно отвезти его в Риеннар, - рядом с ними возник Гидеон.
– Здесь вы ему не поможете.
– А в Риеннаре есть не сумасшедшие маги?
– презрительно спросил Коинт.
– Там есть служители Девы.
– Сколько отсюда до Риеннара?
– Патриция посмотрела на принца.
Гидеон щелкнул челюстями, вскинул череп.
– У меня путь отнимал три дня. Но я иду без сна и пищи.
– Мы заметили, что нужды у тебя иные, - злобно отозвался Коинт, - Есть, что предложить живым?
– Живым, - тихо повторил Гидеон, отворачиваясь и глядя, по всей видимости, на некрополь.
– Живые...
И вдруг, клацнув челюстями, выпрямился и нырнул под Арку. Патриция обернулась, вскинув брови.