Тринадцатый час
Шрифт:
— Со мной ничего не случится, — повторила Джулия, ободряюще сжимая его руки, так же как когда-то в детстве делала ее мать. — Будь осторожен.
— Буду. Я просто хочу, чтобы ты была подальше отсюда, прежде чем я со всем не разберусь.
— Ты приедешь и заберешь меня. Нам о многом надо поговорить, о нашей дальнейшей жизни.
— Увидимся вечером, не позже десяти, обещаю. Но сомневаюсь, что мы будем сегодня ужинать с Мюллерами.
— Ты ведь специально все так и спланировал, да? — улыбнулась Джулия. — У меня есть что тебе сказать,
Поезд вынырнул из-за поворота, подъезжая к станции.
— Не опоздаю, — сказал Ник, поднимаясь вместе с ней на платформу.
— Наверное, тебе стоит это взять, — сказала Джулия, доставая из сумочки КПК и отдавая его мужу.
— Спасибо, — ответил Ник, убирая маленький компьютер в карман.
— Помни, о чем ты обещал! — крикнула она Маркусу. — Никаких глупостей.
Подошел поезд, заскрежетав тормозами. С шипением открылись автоматические двери.
— В десять часов, — сказала Джулия.
Ник привлек ее к себе и крепко, страстно поцеловал. Наконец отпустил, когда уже раздался звонок, предупреждающий о закрытии дверей.
— В десять часов. Не позже, — кивнул Ник.
Джулия шагнула в вагон, и дверь закрылась между ними.
— Я люблю тебя, — неслышно проговорила Джулия с другой стороны двери.
Поезд тронулся.
— Защищать вратаря, — сказал Маркус, подходя к нему. — Это моя работа.
— Ты идиот.
— Может быть, — пожал плечами Маркус, поправляя галстук и белую рубашку. — Но в данный момент — я твой идиот.
Хорасу Рэндоллу оставалось полгода до ухода в отставку. Двадцать пять лет службы в полиции. Он прослужил пять лишних лет, надеясь отложить достаточно денег на жизнь после отставки, но, как это порой бывает, уже растратил свой пенсионный фонд, и ему предстояло в декабре покинуть департамент без единого цента на счету.
Он пришел в полицию в возрасте двадцати восьми лет, полный энергии и альтруистических взглядов на справедливость. Однако годы общения с системой, в которой отсутствовало четкое разделение на черное и белое, зато хватало серых областей политической целесообразности, сломили его дух. Последние десять лет он занимался лишь тем, что перекладывал бумажки и пил пиво.
Хорас ни разу не выстрелил из пистолета по долгу службы, никогда не преследовал подозреваемого, никогда не жил жизнью идеализированного полицейского. И это вполне его устраивало.
Он стал наставником поступившего на службу десять лет назад Итана Дэнса, взяв его под свое крыло и наблюдая, как тот быстро делает карьеру детектива. Он хорошо знал о внеслужебной деятельности Дэнса, но пока это никак не касалось Рэндолла, оно его нисколько не волновало; к тому же хоть он и не был образцовым полицейским, но отношения с коллегами у него всегда оставались хорошими.
Рэндолл весил около двухсот сорока фунтов. За последние восемь лет он прибавлял в среднем по десять фунтов в год, и от его тридцатидвухдюймовой
Дэнс знал ситуацию Рэндолла и предложил ему вариант, который должен был принести ему солидную сумму на банковском счете, достаточную до конца жизни.
Задача Хораса Рэндолла заключалась в том, чтобы найти Джулию Куинн. Хотя они предполагали застать ее вечером дома, Дэнс неизвестно по какой причине неожиданно поменял планы. Все было бы куда проще, если бы они придерживались первоначального замысла.
Несмотря на то что Рэндолла считали лентяем, многие не понимали, что лень порождает находчивость; если необходимость являлась матерью изобретений, то лень — их отцом. Рэндолл не собирался ездить повсюду в поисках Джулии Куинн, ибо для этого вполне достаточно нескольких нажатий на клавиши.
Хотя жизнь в Байрам-Хиллс будто бы замерла, людям все же требовалось совершать покупки, что-то есть, заправляться бензином. Жизнь продолжалась, несмотря на трагедию. Рэндолл разослал фотографию Джулии, как пропавшей без вести в связи с авиакатастрофой, по электронной почте и факсу в соседние полицейские участки, на железнодорожные станции, а также в рестораны и на бензоколонки ближайших городков.
Она была прекрасной женщиной, и фото с водительского удостоверения нисколько не преуменьшало ее красоты. Несомненно, она привлекла бы внимание любого, к кому бы он обратился; он лишь не ожидал, что ему позвонят столь быстро. Но тем не менее приятно сознавать, что даже в нынешние времена жители округа способны по-настоящему сплотиться, когда речь идет о чьей-то жизни.
Вагон экспресса был почти пуст. В середине дня мало кто путешествовал, в отличие от часа пик, когда порой нельзя найти свободного места. В вагоне, кроме Джулии, сидели лишь двое — пожилая женщина, уткнувшаяся в роман с безвкусной обложкой, и молодой человек во врачебном комбинезоне, который пытался не заснуть, читая газету.
Джулия редко ездила в поезде, считая его неудобным и тесным и предпочитая собственную машину, где имела возможность, никому не мешая, послушать радио или поговорить по мобильному.
Откинувшись на спинку кресла, она до сих пор не могла поверить, что сидела в самолете рейса 502, уже пристегнутая, готовая взлететь. А теперь катилась в поезде, пытаясь от кого-то скрыться. Ощущение, что она спаслась, вырвалась из объятий смерти, длилось слишком недолго.
Джулия никогда не могла понять, о чем думают те, кто причиняет боль и страдания другим и как они вообще могут поступать так с людьми. Прежде она никогда не боялась за собственную жизнь, никогда не думала о смерти, но теперь, меньше чем за два часа, успела взглянуть на все под разными углами, каждый из которых заставлял ценить жизнь.