Тринадцатый IV

NikL

— Это ещё не всё. Нам понадобятся союзники. Чтобы член нашего ордена был в каждой семье аристократов, где рождаются видящие. Либо, мы сами подарим им силу взамен за верность, — твёрдо закончил я.

— Хорошо… Чёрт, не думал, что соглашусь, — ухмыльнулся Голицын. — Сперва думал, что мне придётся вас убить, а потом придумывать правдоподобную легенду для ваших родственников. Но вы взяли и разрушили мои планы, просто показав путь к тому, к чему я сам всегда стремился.

Я улыбнулся и протянул руку князю. Подобные договоры никогда не

скрепляются простыми словами. Мы пожали руки. Обладателям княжеских печатей не требовалось проливать кровь, но результат был такой же.

— Я, Воронцов Алексей Дмитриевич, клянусь чтить и соблюдать законы великого ордена. Клянусь ставить интересы ордена выше своих собственных, — чётко проговорил я.

Голицын повторил мои слова. И наши родовые перстни засияли. Так, два совершенно незнакомых человека объединились ради общей цели.

Мы проговорили ещё три часа. Голицын обещал начать реконструкцию подземелий под Москвой, а я — под Смоленском. Мы начнём искать союзников и делиться даром. Затем начнём производство всего, что было когда-то засекречено. Восстановим ту самую лабораторию, что показал мне Марс. В общем, планы были космические, но без полётов в космос.

Также мы обсудили примерный свод правил нового ордена, но так и не придумали ему подходящего названия. Князь обозначил рода, к которым не стоит приближаться. К концу разговора у меня кипела голова от количества информации. А Иван Фёдорович молча слушал с ошарашенными глазами. Кажется, он запутался ещё в первые полчаса.

— Я свяжусь с вами, как подземелья будут готовы, — сказал мне напоследок князь.

— Благодарю. Позвольте последнюю просьбу, Ярослав Григорьевич, — попросил я.

— Слушаю.

— Оставьте Шолоховых мне.

— Мне стоит говорить, что война между княжескими родами недопустима?

— Нет, — я ухмыльнулся одним уголком рта, фамилия врагов уже вызывала во мне природное желание отомстить. — Я буду действовать тонко, в этом можете не сомневаться.

— Хорошо, я вам верю, Алексей Дмитриевич. Теперь верю, — он уточнил, что после взаимной клятвы нам будет сложно обманывать друг друга. — Но я всё равно не понимаю, зачем Шолоховым вас убирать.

— Деньги и власть. Они хотят не убрать нас, а… поглотить, — я вспомнил о предложении брака со стороны Шолоховых. — Постепенно поглотить. Забрать все богатства и возвыситься. Типичные низменные цели.

— Сомневаюсь, — хмыкнул Ярослав Григорьевич. — В случае с аристократами не бывает всё так просто.

— Тогда я выясню, чего они добиваются. А потом сделаю с ними то же, что они хотят сделать с моей семьёй, — на моём лице расцвела злобная улыбка.

— Всё же будет правильнее, если перед этим вы посоветуетесь со мной.

— Всенепременно, — кивнул я.

Пообещать посоветоваться ничего не стоило. Я же не говорил, что буду слушать советы. Месть — блюдо, которое нужно подавать холодным. А в моём случае и вовсе следует засунуть в морозилку. Любая ошибка, и последствия будут фатальными.

Мы

с князем попрощались, и он проводил нас до выхода из здания. Советник императора ждал в коридоре. И при мне Голицын сообщил ему, что я сделал правильный выбор. Слыша это, я мысленно усмехнулся. Интриги и ещё раз интриги! Кажется, я становлюсь в них мастером.

Из ворот резиденции мы вышли только в четыре часа вечера, и сразу отправились к машине. Зубастик был рад уйти от человека, способного перехватить его связь со мной, хоть и на время.

— У нас осталось три часа до закрытия больницы. Навигатор говорит, что будем ехать полчаса, — сообщил я Ивану Фёдоровичу.

— А, да… Простите, Алексей, я до сих пор пытаюсь осознать произошедшее.

— Мне кажется, вам поможет отвлечься на что-то другое.

— Ага, например, на дорогу, — понял намёк куратор и сел за руль.

Задние стёкла были затонированы, поэтому Зубастик без стеснения потянулся к очередной пачке корма. То ли он из-за взросления так много ел, то ли стресс сказался.

Через пятнадцать минут мы встали в пробку на выезде из центра. Иван Фёдорович был бледен, нервно дышал. А сердце колотилось так громко, что перебивало шум двигателя. Это было ненормально, даже после сильного стресса.

— Иван Фёдорович, что с вами?

— Не знаю, — ответил он, и мы наконец-то выехали из затора.

Машина начала набирать скорость.

Но внезапно голова Ивана Фёдоровича упала. Он потерял сознание прямо за рулём, а нога осталась на педали газа. И машина понеслась прямиком в соседнее здание…

Глава 11

Я схватился за руль и повернул его. Повезло, что забыл пристегнуть ремень безопасности, иначе бы не успел… Машину занесло, но мне удалось свернуть. На оживлённую дорогу! Чёрт!

Нога Ивана Фёдоровича стала будто деревянной, и мне никак не удавалось убрать её с педали газа. Скорость сбавить тоже не мог, поэтому ругался вслух и маневрировал между встречных машин. Нам то и дело сигналили, что заставляло ещё больше нервничать.

Я же совсем не учился водить! А эти бронированные чудовища сильно отличались от тех, которыми пользовался в прошлой жизни.

Нужно сбавить скорость. Срочно! Иначе ещё пять минут, и я точно в кого-нибудь врежусь. Вот ни фига не просто управлять, когда водитель вырубился. А Иван Фёдорович был отнюдь не миниатюрный.

В бронированном автомобиле была автоматическая коробка передач, поэтому переводить положение ручника было бесполезно, включилась встроенная защита. Да я уже несколько раз задевал его, скорость лишь продолжала увеличиваться. А кнопки переключения коробки на ручное управление здесь не существовало…

Нога Ивана Фёдоровича не поддавалась. Сознание-то он потерял, но почему-то с силой продолжал давить на газ.

О, придумал! Вырублю зажигание.

Я повернул ключ, но не до упора. Иначе могло на ходу заклинить руль.