Тринадцатый
Шрифт:
– И кто победил в твоем фильме? – хмыкнув, поинтересовался Ворон.
– Долбанные людишки победили! Я их что, всех помнить должен, как породистое зверье? Негры, белые, арабы, славяне, чукчи! Тьфу! Мать их ети! Как их всех запомнишь?!
– Не серчай. Поверь мне, кровь у них у всех одного цвета. А в кино, дружище, победили русские.
– Вот гадство! Эти русские всегда побеждают! Почему так? Почему эта рвань, пьющая с утра до вечера и не знающая своей истории, побеждает?! – Грешник снял треуголку и швырнул ее на пол. – И почему я не вижу здесь медведей и матрешек? Мы точно сейчас в России?
– Точно, Авера, точно. Не
– Господин, я так и знал, что вы святой! Ой, не то сказал. Но я все равно люблю вас, как сын маму! – Грешник вытащил из-за пазухи пачку «Беломора» и швырнул ее на пол. – Это не то, – далее последовала бутылка водки, резиновая кукла и упаковка презервативов. – А что вы на меня так смотрите? Я за безопасный секс, тем более резина из латекса с пупырышками доставляет гораздо большее удовольствие, чем «Баунти» и посещение КВД, хотя это тоже райское наслаждение, черт меня побери. А ты, Ворон, как развлекался со своими пернатыми, так и продолжай развлекаться с ними, – он достал из закромов балалайку. – Ух ты, какой раритет! Помню, мама меня учила трем аккордам. Она у меня панком была. Сейчас что-нибудь сбацаю! – перед Грешником тут же появился микрофон. Он подключил балалайку к усилителю и вывел мощность на максимум. На крыше раздались аплодисменты, и невесть откуда взявшиеся прожекторы осветили импровизированную сцену. – Сейчас спою! Уан, ту. Уан, ту, фри, фо. Эх, на горе танк, под горой Танька, я твой командир, ты моя ля-ля-ля!!! – протяжно завыл Грешник.
– Я тебе эту балалайку сейчас куда-нибудь засуну! – не выдержав, рявкнул Маркус и резким движением перерубил мечом провода.
В этот же момент весь сценический антураж исчез, а горбун, словно кошка, отпрыгнул в сторону.
– Ой, извиняюсь, малость отвлекся. Шоу-бизнес бьет по мозгам. Я просто зазвездил, сами понимаете. Стоит только похлопать человеку, как он мнит себя совершенством во всем. Вот четыре билета на рок-концерт, который начнется через десять минут. Кто с панком по клубам?! – на голове Грешника образовался ирокез, а вместо фуфайки засверкала заклепками новая косуха.
– У меня есть дела поважнее, чем смотреть на твои выходки, – отказался Маркус.
– Отлично, тогда я возьму с собой даму сердца, – Грешник одним выдохом надул резиновую куклу. – Она хоть и не разговорчивая, но покладистая, во всем меня, одинокого, понимает и, между прочим, ценит, в отличие от вас, упырей!
Девушка из латекса обрела человеческий вид.
– Ну нет, милая, такой голой я тебя на концерт не пущу. Сама понимаешь, панки – народ неординарный, могут еще что-нибудь плохое про тебя подумать, – он щелкнул пальцами, и на кукле появилось шикарное вечернее платье. – Между прочим, мы опаздываем. Пойдемте скорее.
– Я присоединюсь позже, – всматриваясь в падающий снег, ответил Анатас.
– Милорд, разрешите мне удалиться. А то как бы он, – Абигор кивнул головой в сторону горбуна, – не натворил чего без присмотра.
– Ступай.
Посланник превратился в ворона и скрылся в темноте. Грешник с дамой сердца тоже исчез, рассыпавшись на множество снежинок. Анатас заговорил первым.
– Я знаю, о чем ты думаешь. Ты думаешь об этом с того момента, как мы появились здесь: ты жаждешь возмездия. Однако ты знаешь правила: я не могу тебе этого разрешить. Зато я могу закрыть на это глаза. Но
– Я все возьму на себя! И это никак не отразится на вас, Милорд.
– А что ты можешь взять на себя? Если ты уничтожишь тринадцатого, это может пошатнуть наши позиции. Хотя я и сам не прочь, чтобы ты поквитался с ним.
– Я устрою несчастный случай.
– Несчастный случай? Знаю я твои несчастные случаи. Обычно после них начинаются глобальные войны. Надеюсь, это будет не так показательно, как 28 июня 1914 года?
– Вы же просили, чтобы он умер!
– Убийство эрцгерцога Франца Фердинанда должно было произойти тихо, а не на виду у многотысячной толпы.
– Результат был достигнут, война началась.
– Она закончилась не так, как я планировал, и в этом была твоя вина. Твоя спешка и попытки походить на брата не привели ни к чему хорошему. Ты не такой, как он, и ты должен научиться принимать это. У тебя есть свои плюсы, Маркус. Их просто нужно уметь использовать.
– Я хотел, как лучше, Милорд. Я же не знал, что все обернется иначе.
– Сейчас тоже никто не знает, во что все это может вылиться. Впрочем, хотя твоя идея заранее провальная, тебе стоит попробовать, так как все равно тринадцатый должен будет сразиться с тобой. А Он, – Анатас показал пальцем вверх, – все равно не допустит, чтобы ты обрел бессмертие. Противостояние должно быть всегда на равных, ибо по-другому в нем не будет смысла. Нам нужно вывести его из игры. А потом я найду ему другое тело и новое применение.
– Я убью его, сир.
– Хорошо. Ты был хорошим воином, надеюсь, таким и останешься.
– Рад вам служить, Милорд, – произнес Маркус и исчез, а Анатас еще долго стоял в полном одиночестве, всматриваясь в темноту города.
Пьяная толпа панков гудела около входа в бывший кинотеатр «Спутник». Большая вывеска с названием выступавшей группы еще больше раззадоривала и без того подогретую алкоголем и неконтролируемую толпу. Милиция уже оцепила периметр клуба.
– Ну вот я и на месте! – оглянулся по сторонам Грешник.
– Ты думаешь, я оставлю тебя одного? – тут же положил руку ему на плечо Ворон.
– Папа попросил за мной присмотреть?
– Ты, главное, веди себя хорошо, если ты вообще понимаешь смысл этого слова.
– Слушаюсь! И хотя я не сильно образован и не знаю, что оно означает, я могу спросить об этом у одного из этих молодых и культурных людей. Юноша, а вы не знаете, что такое хорошо, а что такое плохо? – поинтересовался Грешник у еле стоящего на ногах парня.
Отхлебнув из бутылки пару глотков пива, тот с трудом сфокусировал свой взгляд на непонятном карлике.
– На, братан, хлебни пивка и не рушь мне мозг. Панки, хой! – заорал во все горло фанат.
– Панки, хой! – ответил ему Грешник, отхлебнув пива.
– И что это значит? – поинтересовался Ворон.
– А хрен его знает. Все орут и я ору.
Через несколько минут двери клуба открылись, и толпа с криками ринулась внутрь.
– А ты не мог бы достать билеты в филармонию или, например, на балет? Ну хотя бы в кино?
– Да ты что, Ворон?! Тусняк будет отпадный! Лучшие люди города здесь! – Грешник кинулся в толпу.