Трио неизвестности
Шрифт:
И смутить его было решительно невозможно.
Находимся на планете, с поверхности которой не видны звёзды? Ерунда! Враги ведь отыскали способ их видеть, значит, и мы разберёмся!
Экспедиция разгромлена, остатки кораблей рассеяны по планете, и встреча с противником грозит гибелью? Разумеется, грозит – они горько пожалеют, если попадутся нам по пути!
А чтобы всё стало совсем хорошо, нужно отыскать мессера Помпилио, доложить обо всём, что случилось во время его отсутствия, и вернуться под его командование. Во-первых, потому, что мессер точно знает, что нужно делать. Во-вторых, если Помпилио потеряется,
«Ну а в-третьих, – подумал про себя Алецкий, – дер Даген Тур возможно сумеет призвать «развеселившегося» Шилова к разумной осторожности».
Что же касается хорошего настроения Матиаса, оно было вызвано захватом лёгкого крейсера – вернувшись к привычному командованию полноценным боевым цеппелем, капитан Шилов почувствовал себя в своей тарелке и был не прочь продемонстрировать противнику умения.
– А самое главное, дружище, я располагаю крайне важной информацией о том, что происходит на Мартине и вокруг неё.
– Могу я узнать, откуда ты её получил?
– От бывшего капитана моего нового крейсера, – беззаботно ответил Шилов. – И хочу сказать, что на Мартине и вокруг неё творятся такие интересные дела, что следовало присылать не научную экспедицию, а полноценную ударную эскадру. Ничего личного, дружище, я с большим уважением отношусь к Астрологическому флоту, вы делаете важное и полезное дело, а мессер Помпилио и вовсе носит ваш мундир, но, при всём уважении, сначала этот гадюшник следовало зачистить из крупных калибров и прикончить всех, кто окажется на пути.
– Вижу, ты уже начал. – Не то чтобы Алецкий имел что-то против военных, но он искренне считал себя мирным человеком, и энтузиазм, с которым Шилов говорил о предстоящей войне, вызывал у него некоторое смущение.
– Нет, я лишь слегка размялся. – Шилов стал неожиданно серьёзным и ещё более неожиданно – грустным. – До тебя действительно не доходит, дружище?
– Что именно? – растерялся Алецкий.
– То, что они убили всех наших, – жёстко ответил Матиас. – Они убили всех, кого смогли: адмирала, офицеров, рядовых цепарей… всех парней, которых ты знал и с которыми шёл сюда. Убили за то, что мы сюда явились. – Пауза. – Тебя это не трогает?
– Мне жаль, но…
– Что «но», дружище? – перебил Алецкого Шилов. – Какое может быть «но»? Кровь пролилась. И не мы её пролили.
Да, с этим не поспоришь и Матиаса не переубедишь: в его картине мира пролитая кровь имела решающее значение. Относительно всего остального можно достичь компромисса, договориться, уступить, а вот кровь требует расплаты. Кровь прощать нельзя.
И лингийцы не прощали.
– И что теперь? – уныло спросил Алецкий.
– Отправляемся на поиски мессера и убиваем всех, кого встретим по дороге.
– А боеприпасов хватит?
– У меня есть оружие, значит, будут и боеприпасы. – Матиас вернулся к жизнерадостному тону. – Идём курсом, который указал тебе мессер, и надеемся на встречу. Сохраняем режим радиомолчания, переговоры – только семафором, так что не забудь поставить наблюдателя следить за моим семафорным постом.
– Можно вопрос?
– Разумеется.
– Почему ты решил, что из нас двоих главный – ты?
Не
– Потому что, пока мессера с нами нет, я – единственный, кто сможет вытащить вас отсюда, – с обезоруживающей наглостью ответил Шилов.
– Или угробить, – вздохнул Алецкий.
– Или угробить, – не стал спорить Матиас. – Но ты знал, на что шёл, когда согласился встать под лингийское командование.
– А я соглашался? – изумился Алецкий.
– Разумеется! – с энтузиазмом ответил Шилов и объяснил: – Мартина находится в нашем секторе Герметикона, мы прибыли на неё, дали ей имя, занесли в астрологические атласы и установили флаг. Так что в настоящее время ты находишься на территории Лингийского союза. А согласно лингийским законам, в случае чрезвычайных обстоятельств старший офицер имеет право, а в некоторых случаях – обязан, принять на себя всю полноту власти. А наши обстоятельства, дружище, не чрезвычайные – они дерьмовые.
Долго ждать и далеко идти не пришлось…
Вообще идти не пришлось: уткнувшийся в чужую землю паровинг ещё догорал, исчезая в огненной алхимической смеси, когда на укрывшихся за скалой лингийцев упала гигантская тень «Пытливого амуша». Приземляться Дорофеев не стал, да на это никто и не рассчитывал, сбросил с пятидесяти метров «корзину грешника» и стал набирать высоту, не дожидаясь, пока экипаж паровинга окажется на борту. А учитывая, что «Амуш» поднимался разворачиваясь, чтобы скорее вернуться к месту падения катамарана, путешествие в «корзине» получилось запоминающимся – болтало крепко. Но, разумеется, не шло ни в какое сравнение с только что пережитым падением.
На борту всех тщательно осмотрел Хасина. Состоянием Киры медикус остался доволен, но порекомендовал «как следует отдохнуть», затем явился Помпилио и лично проводил жену в каюту, где её поджидала ванна. Рыжая попросилась на мостик, но дер Даген Тур с улыбкой ответил, что «ничего интересного больше не будет – катамаран на земле», и рыжая подчинилась. Тем более после боя на Мартине, прыжка через Пустоту и гибели паровинга ей действительно требовался отдых.
Она задремала в ванне на пару минут, поняла, что усталость берёт своё, отправилась в спальню и вышла из неё лишь через пару часов – свежая, бодрая, в элегантном платье, идеально подходящем блистательной Кире дер Даген Тур, адире и светской даме, а не командору Астрологического флота. Валентин предупредил, что мессер ожидает супругу в кают-компании, в которой был сервирован лёгкий ужин, по окончании которого дер Даген Тур проводил рыжую на открытую палубу – прогуляться и полюбоваться красотами новой планеты.
«Пытливый амуш» шёл на высоте сто пятьдесят метров, и погода стояла безветренная, что особенно благоприятствовало приятной прогулке на свежем воздухе.
– Кажется, я слегка простудилась в Пустоте, – пошутила Кира, облокачиваясь на перила. – В горле першит.
– Здесь все кашляют, – спокойно ответил Помпилио, остановившись рядом с женой так, чтобы плечом касаться её плеча. – Хасина и Мерса разбираются, из-за чего это происходит и что нужно делать.
– Думаешь, что-то серьёзное?