Триптих в чёрно-белых тонах
Шрифт:
В фирменном пакете лежала короткая белая юбочка из мягкой шерсти и пушистый белый свитер с тонким золотистым орнаментом в греческом стиле по воротнику и манжетам.
— Мама обомлеет, когда увидит мои покупки. Наверняка обрадуется, а то она вечно ворчит насчёт джинсов. Говорит, что это рабочая роба.
— В твоём случае она права.
— Почему? — возмутилась Клавдия.
— Не твой стиль. К тому же джинсы выбрать не просто. Носить их так, чтобы в них был шик, — особое искусство.
— Искусство? —
— Вот именно. Тем сложнее подобрать модель, которая будет подчёркивать индивидуальность, а не делать человека клоном.
Они вошли из перехода в здание гипермаркета. Здесь царила суета и такой ажиотаж, как будто Новый год должен был наступить не через месяц, а завтра. Бутики пестрели мишурой. Деды Морозы зазывали покупателей в магазины. Девушки в красных новогодних колпаках раздавали рекламные листовки. Нарисованные на стёклах витрин проценты сулили солидные скидки. Впервые в жизни Клавдия получала удовольствие от хождения по магазинам.
Оставалось купить обувь. При всём обилии товаров выбрать что-то подходящее оказалось непросто. Савва был чрезвычайно разборчив. Он заставил Клавдию перемерить несколько пар белых сапог. Она попыталась возразить, что светлая обувь непрактична, но он был непреклонен:
— Кто создаёт имидж? Ты или я?
Спорить с ним было бесполезно, и Клавдия сдалась. Они обошли почти все магазины, когда Савва наконец нашёл то, что хотел.
— Вот они! Только бы оказался нужный размер! — воскликнул он, едва увидел высокие сапоги из мягкой, как лайка, кожи.
Они идеально подходили ко всем обновкам и выглядели дорогими в своей простоте. Единственным украшением служила небольшая золотая пряжка. Обувшись, Клавдия повертелась перед зеркалом и восторженно произнесла:
— Просто чудо! Ты лучший — имиджмейкер в мире.
Они оплатили покупку и покинули магазин.
— Всё. Теперь я одета, — сказала Клавдия.
— А пальто?
— Какое пальто?
— Обыкновенное. Чтобы ходить по улице.
— Ты шутишь? Зачем мне пальто? У меня есть куртка, — возразила Клавдия.
— Смело. Белая юбка от кутюр и модные сапоги в сочетании с пуховиком. Сильное зрелище.
Савва был прав. Клавдия расстроилась.
— Мама с ума сойдёт, когда увидит отчёт по моей кредитке.
— Не волнуйся. У меня есть деньги, — предложил Савва.
— Нет. Так нельзя.
— Почему? Я нормально зарабатываю, а могу ещё больше.
— Всё равно, — отказалась Клавдия.
— Да брось ты! Это всё предрассудки. Сама посуди, куда мне тратить бабки?
Клавдия не могла принять от Саввы такой дорогой подарок, но знала, что он не отступится. К тому же ей самой хотелось сбросить прежнюю одёжку.
— Ладно, думаю, мама не будет возражать. Давай посмотрим пальто. Только не очень дорогое, — согласилась она.
Белое
— Мама подумает, что я сошла с ума, — сказала Клавдия, оглядывая себя в зеркало.
— Она же сама хотела, чтобы ты одевалась приличнее, — напомнил Савва и спросил: — Ты уверена, что заплатишь за пальто с карты?
— А как я иначе объясню эту покупку?
— Ладно. Тогда я тебе подарю все аксессуары вместе с сумкой.
— Ещё и сумку? — удивилась Клавдия.
— А ты собираешься ходить с рюкзаком?
Волшебный день подошёл к концу. Клавдия была счастлива. В ней проснулась женственность. Прежде она не понимала девчонок, которые могли часами таскаться по бутикам, торчать в примерочных и говорить о тряпках. Но, оказывается, в этом была своя прелесть.
Обвешанная пакетами и свёртками Клавдия поднялась в лифте на свой этаж. Она предвкушала, какое впечатление произведут покупки на маму, и от этого рот сам собой растягивался в улыбке.
Антонина Павловна открыла дверь. Она уже получила на мобильник отчёт о расходах дочери, поэтому не слишком удивилась при виде множества пакетов. Она не ограничивала дочь, но всё же ожидала, что та будет чуточку скромнее в тратах.
— Мамочка, сейчас ты очень удивишься! — с порога воскликнула Клавдия.
Её глаза светились такой радостью, что Антонина Ивановна забыла про деньги. К тому же слово «мамочка» звучало в последнее время нечасто. И это с лихвой окупало все расходы.
— Ну давай. Хвались, — улыбнулась Антонина Павловна.
— Подожди в гостиной. Я оденусь и выйду, — предложила Клавдия.
— Хорошо, модель ты моя.
Выход дочери на подиум был как гром среди ясного неба. У Антонины Павловны перехватило дыхание. Свершилось то, чего она опасалась все эти годы. Дочь повзрослела. Причём не постепенно, не день за днём, как другие девочки, а вдруг, в одно мгновение. Она вошла в свою комнату домашним ребёнком, а вышла оттуда взрослой и совершенно чужой молодой женщиной. С этим было трудно смириться. В сердце матери нарастала тревога. Мозг назойливо сверлила мысль, что дочь в опасности.
Антонина Павловна с первого взгляда возненавидела обновки дочери. По поводу самих вещей у неё нареканий не было. Всё выглядело элегантным и дорогим, но это был совершенно не Клюшкин стиль. Эти тряпки украли у неё дочь.
Клавдия прошлась по комнате и покружилась. Жестом, подсмотренным у манекенщиц, она сбросила с себя пальто. В коротенькой белой юбочке девочка выглядела лёгкой добычей для ловеласов всех возрастов.
— И куда ты это будешь носить? — с плохо скрываемым осуждением спросила Антонина Павловна.