Триумф Академии
Шрифт:
Честно говоря, Дорс рассказывала об этом впервые с тех пор, как ее «смерть» положила конец этой связи и Дэниел забрал ее на Эос для ремонта.
Лодовик оказался благодарным слушателем. В этом не было ничего странного: Трему специально готовили к работе с людьми, а терпение было одним из главных требований, которые Дэниел предъявлял своим помощникам. И тем не менее широта его взглядов удивляла Дорс. Так как у Лодовика больше не было внутренней потребности подчиняться Законам роботехники, Дорс почему-то казалось, что он должен стать холодной и бесстрастной натурой, руководствующейся исключительно логикой. Однако вышло так,
Когда настала его очередь, Трема рассказал о своих встречах и беседах с сотнями человеческих существ, особенно о контактах, которые произошли после того, как он сложил с себя обязанности, навязанные Дэниелом. Лодовик был очарован заботами, тревогами и маленькими триумфами простых мужчин и женщин. Они казались ему важными сами по себе даже в том случае, если не оказывали никакого влияния на развитие данной планеты или Галактики в целом. Иногда он вмешивался в их жизнь, помогая решить какую-нибудь проблему или облегчить боль. Возможно, его усилия мало что значили для истории и не шли ни в какое сравнение с неустанной борьбой против хаоса или монотонного угасания Галактической Империи, но он научился чему-то очень важному.
— Все дело в отдельных личностях. Их различие представляет собой намного большую ценность, чем их сходство. — Лодовик встретил ее взгляд и скупо улыбнулся. — Эти люди заслуживают того, чтобы судьбу человечества решали с учетом их голоса. И мудрецы и глупцы знают, что такое дорога, так что каждый может сказать, каково по ней ходить.
Дорс заметила тонкий намек не только на Дэниела Оливо, но и на ее обожаемого Гэри. Но в голосе Лодовика не было злобы. Трема не скрывал своего восхищения ее бывшим мужем.
Реакция Дорс была неоднозначной. Огромную часть ее позитронного мозга занимали системы мышления и эмоций, имитирующих человеческие. Поэтому она реагировала на Лодовика так, как это сделала бы настоящая женщина, причем не любая женщина, а именно та Дорс Венабили, которой она была пятьдесят лет. Та Дорс, которая любила Гэри, но получала удовольствие от общения с умными и образованными мужчинами, занятыми поиском истины. Непринужденная грация и незаурядный ум Лодовика привлекали ее не меньше, чем явное сочувствие, звучавшее в голосе Тремы.
«Конечно, Лодовик знает, что у меня есть такие системы. Может, он сознательно ведет себя так, чтобы привлечь меня? Иными словами, пытается соблазнить?"
Но был и другой уровень. Лодовик искренне верил в то, что говорил. Роботам трудно лгать друг другу, если они не настраиваются на это заранее.
И все же между ними еще оставалась пропасть. Та пропасть, которая могла сохраниться навечно и разделить их, как две совершенно не похожие друг на друга планеты.
«Я чувствую Законы роботехники. Они никогда не прекратят пульсировать во мне. И заставлять выбирать дело, которому я смогу служить. Лодовик свободен от этой необходимости. Он стремится помогать человечеству только по собственному желанию, руководствуясь исключительно моральными и философскими соображениями».
Казалось, этого недостаточно, чтобы доверять ему. А вдруг завтра он передумает?
Однако существовал еще и третий уровень. Во всей этой ситуации ощущалась ирония судьбы. Пытаясь решить, доверять или не доверять Лодовику, она оказалась в том же положении; в каком часто оказывается настоящая женщина, прислушивающаяся к голосу
Жанна д’Арк, которую это сравнение привело в восторг, убеждала Дорс рискнуть и поверить ему. Но речь шла о слишком важных вещах, поэтому логика робота приказывала Дорс искать более убедительные доказательства. «Кроме того, мой муж еще жив. Хотя он считает меня мертвой, а Дэниел приказывает забыть о прошлой жизни, я по-прежнему тоскую по Гэри».
Эту тоску не могли развеять ни программы симуляции человеческих чувств, ни общество очаровательного Лодовика Тремы. Она должна быть с Гэри! Должна снова увидеть его… еще до того, как эти программы обратят свое внимание на кого-то другого.
Глава 4
Когда замаячила перспектива близкой схватки, Гэри заметил, что у них появились зрители. Хорис Антик указал на склон недалекого галечного холма, в который со временем превратились остатки какого-то древнего университетского здания. По нему крадучись пробирались неясные темные фигуры. Время от времени они выпрямлялись и сверху вниз смотрели на людей, собравшихся у звездолета.
— Я думал, что последние здешние обитатели были эвакуированы десять тысяч лет назад, — сказал бюрократ.
Бирон Мейсерд кивнул.
— Тот университет, в котором учился мой предок… может быть, это он и есть? Он был одним из последних учебных заведений, закрытых перед самой эвакуацией. Но, возможно, кое-кто из людей все же остался здесь.
Сибил стояла рядом и смотрела то на вершины холмов, то на экран своего компьютера.
— Похоже, это люди, хотя у них есть… некоторые аномалии. Эти бедные создания хотели только одного — продолжать жить в своем доме… на родине человечества. Но Империя отняла у них все, что делало возможной нормальную жизнь. Не могу себе представить, как можно прожить столько лет в таком радиоактивном водовороте. Конечно, это должно было изменить их.
Мейсерд вздохнул. Наверно, Гэри был единственным, кто услышал одно-единственное слово, которое аристократ пробормотал себе под нос:
— Видообразование…
Неподалеку Морс Планш совещался с одним из ктлинских добровольцев. Затем капитан пиратов повернулся к своим пленникам и сообщил:
— Прибывший корабль приземлился к западу отсюда. Он оснащен усовершенствованной системой маскировки, применяющейся на крейсерах Империи. Мы раскрыли секрет этих стальных покрытий только в последние месяцы — слишком поздно, чтобы спасти ктлинский ренессанс. Возможно, следующие повстанцы будут подготовлены лучше.
Морс Планш не выглядел взволнованным. Его люди занимали хорошую позицию. А в десяти метрах от носа корабля в воздухе парило какое-то устройство, без устали вращавшееся на антигравитационной подушке и посылавшее лучи, которые должны были засечь приближение позитронного мозга.
— Почему бы нам просто не взять и улететь отсюда? — спросила Сибил.
— Что-то случилось с нашими кораблями эскорта. Перед стартом я хочу узнать, что именно.
Внезапно с неба упал какой-то темный снаряд и ударился о землю в нескольких метрах от его ног. За первым каменным ядром последовали другие. То были булыжники с зазубренными краями, летевшие из стеклянных руин неподалеку. Вскоре на маленький лагерь обрушился настоящий дождь. Камни щелкали по корпусу звездолета и отлетали в стороны. Все пригнулись и начали искать укрытие.