Триумф блицкрига
Шрифт:
Эти солдаты принадлежали к гвардейским гренадерам, чьим командиром был старинный знакомый Люка, с которым он в отпуске, находясь еще до войны, в Лондоне, сиживал в «Марлборо Клаб». Такая вот гримаса судьбы!
Но в том, что британцы всегда будут сражаться доблестно, офицер никогда не сомневался. А вот французы просто поразили — герои Вердена ушли в прошлое, а большинство «паулю» предпочитало или бежать с поля боя, или сдаваться в плен. Все чаще и чаще немцы слышали от них горестный крик: «Войне конец, это безумие!»
Сегодня впервые было
Люк, может быть, и не стал бы так быстро продвигаться дальше, без оглядки по сторонам, но он знал, что за его разведывательным эскадроном идут танки с мотопехотой и они помогут…
— Я должен использовать ситуацию нам на пользу и сделаю это! — генерал Роммель не произносил, а рубил слова, наблюдая, как танки опрокидывают британский заслон, действуя огнем и гусеницами. — Противник наш откатывается, и мы не имеем права позволить ему закрепиться! Действуйте, капитан. Ведите своих мотоциклистов вперед — панцеры очистили для вас дорогу!
Люк молча козырнул, глядя на возбужденное, но суровое лицо генерала, освещенное первыми утренними лучами солнца. Он вспомнил, с каким недоверием встретили Эрвина Роммеля в дивизии. Ведь тот всю жизнь служил в пехоте, даже учебник написал по тактике. Но опасения оказались напрасными, и вскоре все танкисты считали, что Роммель, как военачальник панцерваффе, ни в чем не уступит знаменитому генералу Хайнцу Гудериану.
Андрей сидел на креслице, смотря в непривычно квадратный иллюминатор. Визит к Рундштедту закончился, генерала удалось уломать на продолжение решительного наступления, доказав ненужность всяких оперативных пауз.
С первой задачей Родионов справился, используя энергичность своего «визави», а вторую блестяще решил Манштейн, которому Рундштедт, а это было видно, безусловно доверял. Недаром они еще долго перебрасывались между собой замечаниями по прошлой польской кампании.
Командующий группой армий «А» произвел на Андрея определенное впечатление. Не было в нем черт кровожадного нациста, какими показывали гитлеровских генералов в фильмах. Не было, и все тут. Старик представлял собой обычного несуетливого вояку, профессионала до мозга костей. На первый взгляд — а Андрей много раз убеждался, что он самый верный и обычно не подводил — Рундштедт, Гальдер и другие генералы, с их моноклями и пенсне, больше соответствовали его представлениям о Первой мировой войне, но никак не о Второй.
Конечно, были и другие генералы — тот же боров, например, — что восприняли нацистскую идеологию, но не эти старики. «Старики» — так Андрей по привычке называл всех, кому больше пятидесяти лет. А эти генералы были
— Мой фюрер! Можно взлетать?
Андрей посмотрел на стоящего рядом с его креслицем личного пилота. Хороший мужик этот Баур, спокойный, без всякой суеты или услужливости. Больше всего удивляло, что в окружении Гитлера многие импонировали своим поведением, хотя имелись людишки и с бегающими глазками. Но было достаточно и таких — с чувством собственного достоинства и уважения. Это немного напрягало — реальная жизнь начинала как-то не вписываться в тот образ, что показывали в кинофильмах.
— Конечно, Баур, взлетайте, — фюрер со всеми был на «вы», и Андрей строго этого придерживался. — Хотя постойте. А что вы будете делать, если мотор откажет?
— Мой фюрер, их три. Долечу на двух, — пилот улыбнулся с какой-то искоркой собственного превосходства. — «Танте Ю» добрая машина!
— Да, — согласился с ним Андрей. «Тетушка Ю», как любовно называли немецкие летчики транспортный самолет Ю-52, хотя и являлась устаревшей конструкцией, но была надежной и простой в эксплуатации.
— А если мы того?! — вопросил Андрей, сделав характерный жест рукой.
— На «Кондоре» вас бы катапультировало вместе с креслом, оно с парашютом. Здесь оборудован люк, а катапульты, к сожалению, нет.
— Потому вы без парашюта обходитесь?
— Да, мой фюрер. Он не нужен — вы же его не имеете, только кресло.
— А зря! — Андрей заметил, как плеснулось в глазах летчика изумление.
— Да, мой фюрер?! То есть как?!
— Возможны всякие случайности, и я не имею права просто так рисковать вашей жизнью, не приняв элементарных мер предосторожности. Да и мне самому хотелось бы научиться пользоваться парашютом… Наверное, это незабываемое ощущение — падения и полета!
— Это так, мой фюрер! Если вы позволите, то я смогу организовать вам тренировку.
— Конечно! — Андрей сверкнул глазами, отсылая кивком пилота в кабину. Он трижды прыгал с Ан-2 в ДОСААФе и сейчас на секунду представил, как вытянутся лица генералов, когда они узнают, что их фюрер успешно десантировался с парашютом.
«А может, борова Геринга на это дело взять? Или заставить его летать? Угробится же ведь, и мне неплохо! От наци номер два избавлюсь, глядишь, польза будет. Надо будет продумать предложение да преподнести его так, чтобы отказаться не смог».
Гул двигателей стал режущим, самолет дернулся и покатил по взлетной полосе. Родионов посмотрел в окно еще раз — Рунштедт с генералами и офицерами штаба все так же стоял на «взлетке», провожая фюрера.
«Так. Канариса и Остера, надеюсь, Йодль уже пригласил в ставку от своего имени. Главное, надо не спугнуть адмирала, слишком хитер, крыса. И еще — в СС человечка нужного иметь до зарезу необходимо. Для всяких грязных дел… Нужных дел, я не прав! Кто же мне подойдет? Надо хорошо подумать да вспомнить фильм про Штирлица, там информацию к размышлению много раз приводили».