Триумф блицкрига
Шрифт:
Маннергейм тяжело вздохнул — если финские политики не договорятся с немцами, то новой войны с СССР не избежать, как и будущего поражения, слишком несоразмерны силы.
Но совсем худо будет, если Сталин с Гитлером столкуются полюбовно — восточный сатрап получит Финляндию, а его бесноватый друг наложит свои грязные лапы на Швецию.
— Эрих, если мы оставим в вермахте только кадровые дивизии, то у нас будет 34 пехотные дивизии. Все остальные дивизии выводятся в резерв, а их личный состав демобилизуется. Танковые войска формируют пять групп по
— Столько же, мой фюрер! Пятьдесят пехотных и одиннадцать кавалерийских дивизий, не считая отдельных бригад. Но тогда дивизии были больше по численности, имели по четыре, а кавалерийские — по шесть полков.
— Так переведите их тоже на бригадную основу, Манштейн, кто вам это запрещает? — Андрей делано пожал плечами. — Главное, что мы покажем миру свое миролюбие, сократив число дивизий. А их структура и численность — совсем другой вопрос, чисто технический. Для реорганизации у вас есть достаточно времени, Манштейн, нужно только правильно им воспользоваться. Подготовьте план и примите все меры к его осуществлению, генерал. Сразу по окончании действий во Франции мы продемонстрируем всем наши мирные инициативы и объявим о сокращении армии.
— Мой фюрер, я все сделаю. — Манштейн щелкнул каблуками начищенных до блеска сапог.
— Да, вот еще что. Для высадки десанта в Англию нужны специальные части в авангарде, такие, как есть у островных держав и Америки.
— Вы имеете в виду морскую пехоту?
— Именно ее, Манштейн. Выделите адмиралу Редеру три-четыре лучшие дивизии из второй волны, пусть они будут числиться в составе кригсмарине отдельными бригадами морской пехоты. Да, вот еще — не лучше ли будет, если мы вообще не станем иметь горных и парашютных дивизий?!
Манштейн несколько ошарашенно посмотрел на Андрея — еще бы, ведь фюрер настаивает на их развертывании, а тут предлагает совершить нечто обратное?! Андрей улыбнулся и тихо пояснил:
— Численность в дивизиях незначительна, вполне можно свести в нормально укомплектованные бригады двухполкового состава.
— Здесь будет только переименование, мой фюрер, — глаза Манштейна блеснули лукавством. — Общая численность дивизий уменьшится до 54, что будет весьма весомым доводом для наших политических деклараций.
— Я рад, что вы меня понимаете, Манштейн. Да, вот еще — я видел во Фландрии огромное количество повозок. Зачем нам столько лошадей, разве мы не можем снабдить все дивизии автотранспортом?
— Мы сможем полностью обеспечить оставшиеся, — генерал выделил голосом последнее слово, — соединения автомобилями, утроив их парк. Все наши дивизии станут моторизованными, или мотопехотными,
— Да, генерал. И я надеюсь, что нам не понадобится проводить этого. Длительная война не входит в мои планы. Тем более что предстоит вести ее авиацией и флотом при участии панцерваффе. Да-да, Манштейн, — вряд ли наш друг Муссолини устоит от соблазна ввязаться в эту войну, ведь он сейчас уже ощущает себя победителем, считая Средиземное море «итальянским озером». Мы его просто не удержим от этой пагубной ошибки.
— Вы считаете, мой фюрер, что итальянцы начнут боевые действия в Африке?
— У них много глупости и тщеславия, Эрих, и такое безумство они сделают. Эти шакалы сильно удивятся, когда британский лев, который кажется им издыхающим, больно ударит их своей когтистой лапой. Так что Кириенаку с Тобруком они вскорости потеряют, в этом я уверен.
— Что нам следует предпринять, мой фюрер? — глаза Манштейна полыхнули огнем. Генерал не обольщался по поводу боевых качеств союзников с Апеннинского полуострова.
Ведь еще в ту войну среди немецких солдат ходило крылатое высказывание — «итальянцы существуют лишь только для того, чтобы было кого громить вечно битым австрийцам». И это не шутка, так оно постоянно и происходило.
— Отправим в Африку одну из танковых групп, четырех дивизий будет достаточно. Пехота там не принесет пользы — слишком велики расстояния среди песков и барханов. Продумайте все до мелочей, Эрих. Но командующего я могу предложить сразу — это генерал Роммель. Он неплохо зарекомендовал себя в нынешней кампании, пора ему дать возможность для повышения. И он его оправдает, в этом я уверен!
— Это все! Это конец!
Генерал-лейтенант Лайдонер посмотрел на лежащую перед ним бумагу. Каждая строчка письма генерала Траксмаа исходила болью и горечью. Русские не отказались от своих планов, хотя Эстония пошла на все возможные и невозможные уступки своему могучему восточному соседу.
«Мы надеялись, что корпус, в соответствии с конфиденциальным протоколом, предназначен только на время войны и что после войны он покинет территорию Эстонии, в связи с чем все районы его дислокации, постройки и аэродромы были временными. Иллюзии рассеялись во время разговора с Молотовым, когда он выразил в прямом смысле удивление по поводу того, что мы в своем предложении вообще делаем различие между наземными войсками и морскими вооруженными силами — в смысле продолжительности их местонахождения».
Генерал задумался, стал читать дальше. Ответ наркома по иностранным делам и главы правительства СССР господина Молотова лежал перед глазами, а в груди все заледенело в тягостном ожидании.
«Параграф № 3 пакта предусматривает, что наземные и воздушные войска остаются в Эстонии на все время действия пакта. Конфиденциальный протокол предусматривает их количество только в размере 25 000. Мы признаем, что это только на время войны. После войны мы договоримся с эстонским правительством о новом количестве».