Триумф и трагедия. Политический портрет И.В.Сталина. Книга 1
Шрифт:
«… Мои четыре сына, бывшие орденоносцы и заслуженные мастера спорта братья Николай, Александр, Андрей и Петр были арестованы 21 марта 1939 года и приговором военной коллегии Верховного суда СССР осуждены по ст. 58–10 УК к 10 годам лишения свободы каждый.
Разрешите оказать милость моим сыновьям сражаться на фронте.
12 марта 1944 года
Старостина Александра Степановна».
Сталин и это письмо отложил в сторону: пусть разбирается Берия. Он знает его, «вождя», установку: государство зря не карает.
Почему в годы единовластия Сталина произошло укрепление тотальной бюрократии? Дело в том, что во время правления единодержца наше общество, вопреки заявлениям Сталина, не построило никакого «полного социализма», а продолжало создавать казарменно-тоталитарный режим. А бюрократия как раз способна лишь загонять противоречия, проблемы вглубь, а не решать их. Проблемы власти, культуры, общественной мысли, прав человека благодаря бюрократии
Свобода и диктатура личности несовместимы. А Сталин добился их синтеза. Сам этот факт уже дает материал для исторического вердикта; диктатор – это несвобода миллионов и свобода лишь одного деспота. Нужно признать, что недруги Сталина и сталинизма заметили и сказали об этом раньше, чем большевики. Еще в 1932 году в Париже вышла книжка Александрова «Диктатор ли Сталин?», в которой делалась попытка ответить на вопрос о природе сталинизма и характере государственной власти деспота. Сталин, писал автор, «не захватил в свои руки власть, а корону – лидерство – преподнес ему созданный им железный, преданный ему аппарат во главе группы видных новых вождей партии, во всем согласных с ним». В этой связи подчеркну: партия не может снять с себя ответственности за прошлое, связанное со Сталиным. Догматизм и бюрократию породили не только государство и общество, но и их институты, важнейшим из которых была коммунистическая партия.
Сталин всегда верил в силу государственной машины и подозрительно взирал на малейшие проявления общественной самостоятельности. Любая попытка создания самой безобидной самодеятельной общественной организации, не предусмотренной инструкциями аппарата, расценивалась им как враждебное деяние. Сталин смог соединить единовластие и социализм. Правда, от этого социализм стал, по сути, абсолютистским .
Был ли Сталин подлинным партийным лидером? И этот вопрос ставит не автор, а время. Я бы сказал так: Сталин не мог быть лидером прогрессивной партии. Еще до революции он – под влиянием Ленина – быстро отрешился от социал-демократических «заблуждений». Отринув меньшевиков, Ленин и его соратники обрекли себя на тоталитарное мышление. Вот почему Сталин сразу начал процесс изменений в самой партии, и, по сути, к концу 20-х годов это была уже партия, утратившая демократические начала. Сталин стал лидером другой партии. В чем выразились эти изменения? Прежде всего в составе партии. Если бросить глубокий ретроспективный взгляд на историю партии, то она предстает как история борьбы различных групп, как тогда говорили, «фракций», «уклонов», «оппозиций». Думаю, что разномыслие и раньше и потом излишне драматизировалось. Борьба за единство в значительной мере была борьбой за однодумство. Для этого в партии были нужны чиновники духа, ранжированные функционеры. Невозможность свободно высказать свое мнение и одновременно готовность бороться за исполнение принятого решения поставили революционную партию перед угрозой перерождения. Отказавшись от социал-демократических идеалов, партия переродилась в тоталитарное орудие диктатора. Возникла номенклатура, утвердилось абсолютное право ЦК (так прикрывалась часто воля Сталина); демократический централизм переродился в централизм бюрократический. В этих условиях партия действительно превращалась в монолит . Но что это означало? Огромный социальный, политический вес, с одной стороны, и минимальный творческий потенциал – с другой. Даже Ленина, создавшего такую партию, тревожил ее быстрый рост. Ленин в своих письмах Молотову в марте 1922 года выражал беспокойство в связи с разбуханием партии, настаивал на ужесточении приема в члены партии: «Если у нас имеется в партии 300–400 тысяч членов, то и это количество чрезмерно, ибо решительно все данные указывают на недостаточно подготовленный уровень теперешних членов партии».
Однако стараниями Сталина и Зиновьева условия приема в партию еще более облегчались, она стремительно росла и, как докладывал генсек на XIV съезде в 1925 году, ее численность перевалила рубеж одного миллиона.
В партию пришло немало людей без должной политической закалки, враждебно относящихся к тому, что называлось социал-демократией, с низкой культурой и образованием,
Кроме того, к началу 30-х годов значительная часть из руководящего звена партии, знающая о ее социал-демократических истоках, по выражению Сталина и с его помощью, успела «выпасть из тележки». Новый партийный лидер, об этом мы как-то мало говорим, не мог стать единодержцем, цезарем, диктатором в государстве и партии без глубокого изменения состава, структуры и функций партийных органов и организаций. И это ему удалось. Когда последние представители дореволюционного периода наконец забеспокоились, спохватились, все было кончено. Практически на всех постах стояли личные выдвиженцы генсека. Поэтому на вопрос: «Был ли Сталин подлинным партийным лидером?» – отвечу однозначно: он был вождем сталинизированной партии, почти все утратившей из старого социал-демократического арсенала. Остался централизм без демократии, дисциплина без творчества, нетерпимость к инакомыслию, недопустимость свободы мнений.
Центральный партийный аппарат уже в середине 20-х годов полностью контролировал назначения партийцев на самые различные должности. Сталин держал под особым контролем эту сферу деятельности. Так, например, в 40-е годы Маленков, ведая кадрами, предрешая выдвижения, назначения, смещения партийных функционеров, регулярно докладывал «вождю» об изменениях в среднем и высшем слое «сталинской гвардии». Ознакомление с фондом Маленкова, его перепиской, донесениями Сталину показывает, что через этот канал непрерывно поступал материал для цементирования огромной бюрократической системы, синтезировавшей в одно целое партию, государственные органы, Советы, органы безопасности, другие организации. В фонде Маленкова бесконечные списки выдвиженцев: Н.В. Штанько, И.Л. Мазурин, П.И. Панфилов, А.И. Иванов, В.А. Парфенов, И.И. Олюнин, Л.С. Буянов, Н.М. Иванов, множество других фамилий. Отныне эти люди осчастливлены выдвижением благодаря воле «вождя».
Сталин мог стать «вождем» партии, потому что сделал общество одномерным. Это давно заметили наши недруги. Так, небезызвестный Р.Н. Куденхове-Калерги в книжке «Большевизм и Европа» отмечал в 1932 году, что Сталин создал свой порядок: «…там господствует одна воля, одно миросозерцание, одна партия, одна система. Весь Советский Союз – это одна-единственная плантация, все население – единственная рабочая армия». Сказано зло, так говорят обычно побежденные; но подмеченная одномерность общества, которая выглядела в те годы как олицетворение силы, позднее подверглась эрозии. История, вынося свой вердикт, сегодня это подтверждает. Многообразие и плюрализм более способствуют социальному, интеллектуальному и нравственному творчеству, нежели унылое и холодное однообразие, которое так любил Сталин.
Сталин никогда не был пророком, хотя верил в утопию. Он смотрел только прямо перед собой, как через амбразуру дота. Одна из тайн его триумфа (как и трагедии народа) заключается в том, что он смог постепенно создать огромную армию чиновников. Неверно говорить, что только Сталин создавал бюрократию. Они были нужны друг другу. Тотальная бюрократия не могла бы процветать без такого лидера, каким был Сталин. Он односторонне понимал и прошлое, иначе бы ему стала ясна еще одна тайна его вознесения. Любая революция рождает контрреволюцию. Сильную или слабую. Октябрьская революция, отвергнув революцию февральскую, тоже родила контрреволюционную реакцию. Для ее гашения понадобилась ответная, вторая волна революции. Она была затяжной и подняла на свой гребень много новых людей. Выше всех эта волна вознесла Сталина. Генсек смог удержаться на этом гребне, одновременно подталкивая в бездну одного за другим своих потенциальных соперников. Когда наконец революционный отлив произошел, выше других на берегу оказался Сталин в окружении сонма бюрократов, прочно занявших все ключевые узлы создающейся порочной Системы. Как заметил Троцкий, «свинцовый зад бюрократии перевесил голову революции». Отныне строительство социализма стало рассматриваться не как социальная, а как административная задача.
Я еще раз привлек внимание читателя к чертам Сталина как революционера, государственного деятеля, партийного лидера. Ранее я пытался высветить грани этого человека как теоретика, полководца, дипломата. Все в совокупности они помогают, как я надеюсь, набросать хотя бы эскиз портрета личности, о которой не утихают споры, сопровождаемые яростным осуждением, горестным недоумением, порой попытками спасти хотя бы осколки величия бывшего кумира. Придет время, и в соответствии с вердиктом истории политический портрет этого человека будет написан общими усилиями.