Триумф королевы, или Замуж за палача
Шрифт:
Фердинанд, скованный не только железом, но и магией жрецов, едва не испепелил меня взглядом. Я выдержала, хоть и далось мне это непросто. И покинула зал с гордо поднятой головой, предоставив другим решать, кто выйдет из этой схватки победителем, а кто расплатится жизнью за свои ошибки.
В обед третьего после переворота дня на взмыленном коне примчался Джейме. Он прижимал к груди саквояж, туго набитый зельями и снадобьями, назначение которых знал лишь Макс, а также трогательное послание от фрои Жеони. Она спешила вернуться к нам, хотя и знала, что от дома остались одни угольки. Удивительно, но это короткое
— И где вы остановитесь?
— Так трактиры в городе пустуют, мест много. А потом решим. Фрове выделил нам средства, достаточные для покупки целого дома, но, пожалуй, мы подождем вашего общего решения. Кстати, а фрове можно увидеть?
— Конечно. Правда, сейчас он в суде, но уверена, Макс придет, как только узнает, что вы вернулись. Как вас найти?
Джейме торопливо записал на клочке бумаги адрес. Все еще смущенный и растерянный, попрощался и вышел через дверь для слуг: лакеи фон Кёлера сочли правильным проводить простолюдина именно этим путем.
— Какая трогательная сцена, браво, — раздалось у меня за спиной. — У вас немалый талант к подобным играм, леди Сюзанна.
Резко обернувшись, я увидела адмирала, наблюдавшего за мной с живейшим интересом. Одет он был в парадную форму, хотя и лишенную нескольких знакомых мне с юности наград, и выглядел куда как увереннее, чем в нашу последнюю встречу. Адмирал, по-видимому, решил опустить официальную часть приветствия, так что и мне придерживаться протокола было бессмысленно.
— О чем вы?
— О вашем умении завоевывать симпатии таких вот простаков. Ваше обращение к бунтовщикам передавали из уст в уста, как и рассказ о вашем бесстрашии. Должен признать, это производит впечатление: вы не боитесь протянуть руку тому, кто ниже вас, не мешаете их с грязью, боретесь за тех, кто стоял рядом с вами, защищаете друзей.
— У меня много недостатков, адмирал, однако забывчивость — не один из них. Я не терплю предательства, но и сама не предаю.
— Похвально, похвально. И очень символично, потому что я решился нарушить ваше столь редкое в последние дни уединение только ради того, чтобы передать хорошие новости. Похоже, боги все-таки на вашей стороне.
Он протянул мне мятый и грязный, к тому же распечатанный конверт. Я непонимающе повертела его, открыла, бегло скользнула взглядом по строчкам и ахнула.
— Неужели?!
— Да. Мои люди привезут его в город уж сегодня вечером. Думаю, вы могли бы подготовить леди Камиллу к встрече.
У меня словно камень с плеч свалился. Людвиг жив и скоро присоединится к нам! Да, его корабль был захвачен и позже потоплен, да, его самого пришлось искать и выкупать из плена вместе с другими торговцами и матросами, но он уцелел и даже не ранен. Я даже надеяться на что-то подобное боялась, мысленно подбирая слова утешения для Ками и с ужасом ожидая момента, когда придется произнести их вслух.
— Рад, что удалось выполнить вашу просьбу, миледи. Что касается вашего второго указания, то…
—
— Ваш посланник передал его на словах, вместе с письмом. О поставках с севера: первые корабли вернутся в Лидор меньше, чем через месяц.
— Мой посланник?
— Человек со шрамом, если он все-таки человек: сейчас город просто гудит от рассказов, один безумнее другого. Так вот, он передал вашу просьбу немедленно разблокировать торговые пути, и сопроводить уцелевших, если таковые будут, до островов, как только в столице начнется бунт. Он был весьма настойчив и дотошен, хотя и не очень любезен. Помнится, мне хотелось как следует встряхнуть наглеца, но что-то удержало.
— Боги уберегли, не иначе, — тихо заметила я, вновь опуская глаза к письму, чтобы не выдать собственных мыслей по этому поводу. Выходит, несмотря на нападение, ранение и пожар, Штрогге не только передал моё послание, о котором я и думать забыла, но и добавил к нему собственные соображения, прикрываясь моим именем. С одной стороны, это было весьма дальновидно, но с другой… — И снова мне не остается ничего, кроме как поблагодарить вас, — я улыбнулась и протянула адмиралу руку.
— Я уже переслал отчеты обо всех уцелевших кораблях вашему секретарю, Карлу Мейдлигу, он посвятит вас в подробности и цифры, если в этом будет необходимость.
Вот как? Выходит, Карл тоже знал и ни словом не обмолвился о происходящем? Конечно, он мог банально забыть или не суметь найти удачный момент, но неприятное ощущение, что меня оставили в неведении сознательно, засело в памяти колючей занозой.
— Ваша преданность и верность не будут забыты. Всё, о чем мы договаривались ранее, вы получите в полной мере, — церемонно произнесла я, затолкав подальше тревожные мысли.
— Благодарю, моя будущая королева, — адмирал церемонно поклонился, коснувшись губами кончиков моих пальцев. — Надеюсь, все мы получим то, к чему стремимся.
Он откланялся, а я в задумчивости опустилась в кресло у камина. Мой взгляд упал на оставленную Джейме сумку, и я из чистого любопытства открыла её. Баночки и склянки, порошки в коробках и запечатанные воском свертки ткани с непонятными ингредиентами. Один из пузырьков показался мне знакомым. Я вынула его, взвесила на ладони. Макс и тут оказался на шаг впереди: «слезы солнечного» ждали своего часа среди притирок и мазей, хотя как и когда мой муж забрал их из горящей комнаты, можно было лишь догадываться.
Немного поколебавшись, я откупорила крышку и осторожно капнула себе на ладонь из сияющего бледным светом сосуда. Увы, чуда не произошло: капля обратилась огнем и исчезла в яркой вспышке, оставив после себя резкий свежий запах. Всё это напоминало о визите к старому аптекарю, сгоревшем доме и о том, кем был мой муж на самом деле. О первых днях, проведенных под его защитой, о наших колючих, полных недоверия разговорах и не менее рискованных поступках. Об опасностях, которые мы преодолели лишь потому, что предпочли доверие, пусть и непрочное, подозрительности и страхам. Линаар никогда не был откровенен со мной до конца, но ведь и я тоже умолчала о слишком многом. Мы оба знали, что принадлежим не просто разным сословиям — разным мирам, и что рано или поздно перед нами может стать нешуточный выбор, как поступить дальше.