Триумф солнца

Смит Уилбур

На эти выстрели мгновенно ответили пушки военных судов и полевая артиллерия британской армии. Небо над наступающими дервишами покрылось вспышками взрывов, похожих на внезапно раскрывшиеся коробочки хлопка. Море развевающихся знамен поднялось на вершину холма, а потом покатилось вниз, как пригнувшаяся под сильным ветром трава. Некоторые знамена падали вместе с убитыми знаменосцами, но их подхватывали и упрямо несли вперед.

Британские кавалеристы очистили поле боя, открывая простор для артиллеристов и пулеметчиков. Дервиши продолжали наступать, хотя их шеренги заметно поредели от шквального огня пулеметов и винтовок. Это было самое настоящее избиение кочевников, не понимающих, что невозможно противостоять огневой мощи современной военной

техники. Стволы винтовок раскалились до такой степени, что солдаты вынуждены были передавать их в задние ряды, получая взамен новые, а вода в пулеметах практически полностью выкипела, и стрелкам приходилось пополнять кожухи охлаждения из своих фляг.

Осман Аталан и Абдуллахи задумали эту фронтальную атаку, чтобы основные силы дервишей смогли обойти неприятеля с флангов и нанести сокрушительный удар по неверным, но эта задумка провалилась. Дервиши оказались совершенно беззащитны на открытом пространстве и падали под пулями, покрывая своими телами огромную долину. Они вели себя храбро, хотя это были далеко не самые элитные войска. Главные силы халифата находились под прикрытием холмов и только сейчас перешли в наступление.

Пенрод переместился со своим полком на левый фланг, чтобы добить разрозненные группы противника после первой атаки, но в этот момент из-за укрытия на него неожиданно обрушилась вражеская кавалерия численностью в несколько тысяч человек. Пенрод понял, что попал в ловушку, и решил спастись бегством, дабы сохранить свой полк от уничтожения превосходящими силами противника. Однако до ближайших холмов было далеко, а разъяренные всадники уже настигали их. Спасение пришло от одного из военных судов. Там быстро оценили ситуацию, развернули орудия и открыли ураганный огонь из пушек и пулеметов, положив на поле боя сотни дервишей как раз в тот момент, когда, казалось, полк Пенрода был обречен. Кавалерия дервишей превратилась в кровавое месиво и повернула назад. Пенрод благополучно укрылся за холмами, с трудом переводя дух.

Именно в этот момент сирдар решил покинуть свое укрытие и развернуть фронтальное наступление на город, тем более что основные силы дервишей панически отступали и путь был открыт. Первые подразделения британской кавалерии и пехоты быстро пересекли холмистую поверхность и направились к центру города, обозначенного разрушенной башней священной гробницы Махди.

Однако вскоре выяснилось, что у дервишей имеется еще одна элитная армия, которую Осман Аталан и Абдуллахи укрывали за последним холмом горной гряды Сургхам. Это был цвет махдистского воинства, состоявший из двадцати пяти тысяч смельчаков, готовых сражаться до последней капли крови. И вот сейчас они вырвались из-за холма и обрушились на британцев и египтян всей своей мощью. Ситуация осложнялась тем, что этот район находился вне досягаемости военных судов и не мог обстреливаться их пушками и пулеметами.

Ожесточенное сражение вошло в завершающую стадию. Британские уланы, застигнутые врасплох столь мощной атакой аггагиров, вынуждены были столкнуться с ними лоб в лоб. Уланы могли легко опрокинуть любую атаку пехоты, но сейчас перед ними были прекрасные всадники, отлично владеющие холодным оружием. Аггагиры открыли бешеную стрельбу и вскоре стали теснить их, вступая в рукопашный бой и поражая противника меткими и сильными ударами палашей и мечей.

Британцы несли страшные потери. Один только аль-Нур убил трех человек. Но эта битва была лишь маленьким эпизодом гигантского сражения, разворачивающегося на окружавшей холмистую местность равнине. Британские и египетские войска показали здесь свое тактические и стратегическое превосходство. Они умело маневрировали и быстро перестраивались, отражая атаки противника. И офицеры оказались на высоте, управляя сражением с необыкновенным умением и хладнокровием. А последнее слово оставалось за пулеметами «максим», превращавшими каждый новый штурм в настоящее побоище. Однако и дервиши проявляли невиданную храбрость, сравнимую с безумием фанатизма.

Они волна за волной бросались на пулеметы противника, не обращая внимания на ужасающие потери. Едва остатки дервишей покидали поле боя, как сразу же появлялась новая орда всадников в цветастых джиббах и с перекошенными яростью лицами. Они вырывались будто из-под земли, кидались на стену огня и замертво падали на землю, а из плотного порохового дыма в бой рвались новые отряды аггагиров.

И все они полегли под грохот «максимов».

К полудню все было кончено. Абдуллахи бежал с поля боя, потеряв почти половину своей армии. Британцы и египтяне не досчитались сорока восьми человек – тех самых уланов, погибших в первые минуты этого отчаянного, но бессмысленного нападения.

Пенрод одним из первых ворвался в Омдурман, тесня отступающего противника. В городе еще вспыхивали отдельные очаги сопротивления в бедных кварталах, но он, не обращая на них внимания, устремился к дворцу Османа Аталана. Ворвавшись во двор, он спешился и посмотрел на дворец, безлюдный и словно давно заброшенный. Вынув саблю из ножен, Пенрод осторожно вошел внутрь.

– Ребекка! – громко окликнул он. – Где ты? – Голос гулким эхом разносился по пустому зданию.

Он скорее почувствовал, чем услышал позади себя посторонний шум и, резко повернувшись, едва успел отбить удар кинжала, до кости разрубив запястье нападавшего. Араб громко вскрикнул и выронил клинок. Пенрод приставил острие сабли к его горлу и узнал одного из верных аггагиров Османа.

– Где они? – грозно прорычал он. – Где аль-Джамаль и Назира?

Араб тщетно пытался остановить кровь и презрительно плюнул в Пенрода.

– Эфенди, – послышался рядом голос Якуба. – Оставьте его мне. У меня он быстро заговорит.

– Я буду ждать тебя возле верблюдов, – кивнул Пенрод. – Не задерживайся.

– Безжалостный Якуб не теряет времени зря.

Пенрод вышел во двор и уже оттуда услышал душераздирающие крики араба. В конце концов вопли затихли, а вскоре появился и сам Якуб.

– Они в оазисе Гедда, – удовлетворенно объявил он, вытирая окровавленный клинок о лохматую шею верблюда.

Оазис Гедда находился в долине между невысокими меловыми холмами. Здесь не было поверхностной воды, но в центре из-под земли бил источник, окруженный высокими пальмами и кустарником. Неподалеку находилась усыпальница мусульманского святого, а рядом возвышалась высокая башня мечети и кельи давно обитавших здесь мулл.

Когда отряд Пенрода приблизился к оазису, в тени высоких пальм резвились босоногие детишки в длинных арабских одеяниях; они беззаботно гонялись друг за другом и громко визжали. Среди них выделялся рослый мальчик с рыжими как медь волосами. Увидев приближающихся всадников, дети на мгновение застыли, уставившись на них черными как угольки глазами, и помчались в мечеть. Больше вокруг не было ни души.

Пенрод подъехал к мечети и увидел рядом с ней взмыленную лошадь. Животное стояло у боковой стены и явно наслаждалось покоем после долгой скачки. Скакун жадно жевал сено, то и дело запивая его водой из бурдюка. Это был аль-Бак!

Пенрод приблизился к главному входу в мечеть, спрыгнул на землю и передал поводья Якубу. Затем вынул из ножен саблю и осторожно подошел к двери. Она была открыта, а внутри мечети царила темнота, особенно густая после яркого солнечного света.

– Осман Аталан! – громко выкрикнул Пенрод и услышал в ответ многократно повторившееся эхо.

В дальнем конце пустого здания мелькнула тень и на освещенное солнцем пространство вышел Осман Аталан. Он казался усталым, а в его глазах Пенрод прочел накопившуюся за годы ненависть и презрение. Эмир держал в правой руке обнаженный меч, но был без щита.

– Я пришел за тобой, – сказал Пенрод.

– Да, – слабо улыбнулся тот, и Пенрод увидел седину в его роскошной бороде. – Я знал, что ты придешь, и ждал тебя.

– Девять лет, – напомнил Пенрод.