Триумфатор
Шрифт:
Боба Пургенов: предупредили – не понял – убит. Зураб: предупредили – не понял – убит. Прохор – предупредили – не понял – убит. Братья Сискадрадзе – та же история.
Мы также пробовали работать с отдельными коллективами. Опять неудача: думаю, вам известно, что стало с Яшей Белым и его командой. Яшу, кстати, я предупреждал лично. И в назидание потомкам записал наш разговор…
Тут Собакин достал диктофон, взял у омоновского командира матюгальник и дал послушать публике отрывок беседы с Яшей – в той части, где было сказано, что если в течение семидесяти двух часов
Я не уловил, впечатлило это публику в вольере или нет: люди по-прежнему неподвижно стояли, пялясь на Собакина, и в буквальном смысле ловили каждое его слово, каких-либо изменений в поведении не было. Однако, судя по растерянным взглядам, большинство из тех, кто был за сеткой, не могли поверить, что все это происходит с ними здесь и сейчас! Они словно ждали, что злые чары вот-вот рассеются, вольер вместе с трупом и страшным Разуваевым растает, как утренний туман, вновь взойдет воровское солнышко и можно будет, с облегчением вздохнув, спокойно разойтись по своим обычным блатным делишкам.
– Ну вот, вы слышали. И знаете, чем это закончилось, – завершился Собакин. – Теперь предпоследний этап. Мы решили поработать со всей толпой сразу. Потому что времени у нас мало – через двое суток будет принят Закон, и надо успеть откатать методику, чтобы устроить вот такую херню по всей стране.
Все, я закончил. Вопросы?
Пауза длилась, наверное, минуты две. Никто не отважился задать вопросы – люди косились на злыдня Разуваева и продолжали хранить молчание.
Наконец древний «тубичный» вор Никита Арбатский, который и так уже стоял одной ногой в могиле, подковылял к калитке и поднял сугубо бытовую тему:
– Мы тут уже давно сидим, начальник. На дальняк бы…
– Туалета не будет, – отрезал Собакин и, предваряя дальнейшие вопросы в данном направлении, уточнил: – Воды – тоже. Еды – сами понимаете. Кто хочет жить, пить, ср… и сс… – извольте сотрудничать со следствием.
Никита тяжело вздохнул, перевел взгляд на труп Экипидора и разинул было рот.
– Труп будет лежать здесь! – перехватив взгляд старого вора, отчеканил Собакин. – Будет лежать до тех пор, пока последний вор не сдаст свою «белую» тему. В ваших же интересах расстараться, чтобы этот момент наступил как можно быстрее. Потому что вас много, а следственная группа не резиновая. И те, кто не успеет, ровно через двадцать четыре часа лягут рядом с этим трупом.
Все, вопросы больше не принимаются. Время, кстати, семнадцать ноль две, так что, господа воры, блатные и приблатненные, желаю удачи…
Глава 6
Сергей Кочергин
– А книга называется «Мужик с топором». Занимательная, я вам скажу, книжица – местами коряво и как-то хаотично, но в целом очень даже брутально и свежо. Давненько ничего подобного не читал.
– Интригующее название. Автор – психиатр?
– Автор, кстати, Серегин однофамилец, мастер боевых искусств. Здоровенный детина под два метра, легко и непринужденно ломает бетонные блоки и преподает науку убивать сотрудникам
– Интересно… И что – вот такой товарищ, и постоянно держит под сиденьем машины топор?
– Да, держит. И вполне ответственно заявляет, что, находясь в городе, не чувствует себя в безопасности.
– Может быть, он маленько маньяк?
– Может быть, может быть… Но мыслит и излагает вполне адекватно. Просто товарищ по специфике работы постоянно сталкивается с агрессией. Поэтому лучше многих специалистов осведомлен о том, что угрожает современному горожанину, в какой степени и с какой стороны.
– Да уж… Вообще – да, есть такое дело… В последнее время люди будто озверели: чуть-чуть краску поцарапают на машине – и давай дубасить друг друга битами, или еще там чем потяжелее, или даже стрелять… Мы-то как-то в системе, в команде, вроде бы от этого отчасти изолированы… Гхм…
– Ну вот, теперь прикиньте: если такой знатный боец не чувствует себя в безопасности, что уж говорить о простых смертных, типа нас с вами?
– Надо Петрушина спросить: какие ощущения у боевых роботов в режиме «мир» на улицах мегаполиса?
– Хе-хе… Петрушин, кстати, судя по поведению, тоже не чувствует себя в безопасности. Постоянно начеку, насторожен, подозрительно так смотрит… Я вот что думаю – может, Марс близко подошел?
– Насчет Марса – не знаю, это, по-моему, полная херомантия… Но вот что верно: да, в последнее время как будто наблюдается ощутимый всплеск тотальной агрессии. Может, перенаселенность сказывается? Ну, это нормально, нет: за помятый бампер могут забить до смерти?!
– Не хочется уподобляться ностальгирующим по СССР пенсионерам, но… Хочется заметить – раньше такого не было. Скажи, Серый?
– Такое было всегда, просто вы не обращали на это внимание, – лениво резюмировал я. – Потому что все ваше «раньше» прошло в горячих точках и в явном режиме «война». А теперь вы живете и работаете в городе, а какой режим тут – сразу и не поймешь.
– Ну, может быть, и так, – Иванов лениво зевнул и подставил чашку под кран самовара. – Где у тебя эта книга?
– Собственно, книги у меня нет. – Костя ткнул пальцем через плечо: – Есть текст на КПК – из сетки качнул. Если желаете, возьмите, почитайте…
Хорошо развлекаться вялотекущей беседой о тотальной агрессии в обществе вот в таком интерьере: сидючи на веранде с видом на переливающееся солнечным серебром озеро, попивая чай с чабрецом из самовара и вслушиваясь в непривычные для городского уха звуки не проснувшейся толком деревни. Справа – яблоневый сад, слева – огород с морковкой, петрушкой и прочей некриминальной травкой, за забором куры кудахчут, тупые козы блеют да корова раз в пять минут лениво мыкнет – зачем, мерзавцы, не выгнали вовремя на пастбище (соседка будет носить нам молоко, сметану и масло – хозяева договорились). А в общем и целом, если не брать во внимание все это животноводство, в округе царит такая тишина, что с непривычки аж в ушах звенит.