Трое храбрых, пятеро справедливых
Шрифт:
Вскоре прибежал, запыхавшись, четвертый главарь.
– Беда! – возопил он. – Сейчас под горой на меня напал какой-то детина! Как двинет меня кулаком, я так и покатился! Хорошо, что ноги у меня быстрые, а то бы конец. Кто из вас, братья, одолеет его?
– Погоди, второй брат, сейчас выйду взгляну, – отозвался самый старший главарь.
– И я с тобой, – сказал тот, кого назвали вторым братом.
Они стали спускаться с горы и еще издали увидели человека, стоявшего на склоне. Но когда приблизились, старший главарь вдруг расхохотался:
– Так это ты, почтенный брат! Прошу пожаловать к нам.
Да будет известно читателю, что гора эта звалась горой Земляного Дракона и
Некогда Чжан Лун и Чжао Ху поступили на службу к государеву наставнику Пан Цзи, но вскорости ушли от него, поскольку был он взяточником и распутником. Случай привел их на гору Земляного Дракона. Здесь они обратили в бегство разбойников и завладели их горным станом.
Потом в столицу на военные экзамены отправились Ван Чжао и Ма Хань, но Пан Цзи их выгнал. Обратный путь лежал мимо горы Земляного Дракона. Чжан Лун и Чжао Ху их встретили, пригласили в свой стан, и здесь все четверо побратались. Ван Чжао стал старшим братом, Ма Хань – вторым, Чжан Лун – третьим, и самый младший Чжао Ху – четвертым.
Но вернемся к Ма Ханю. Итак, он привел гостя в лагерь. Гость заметил привязанных к столбам людей, пригляделся и невольно воскликнул:
– Как вы сюда попали, почтенный начальник?
– Неужели это вы, мой благодетель? – в свою очередь воскликнул Бао-гун, который сразу признал Чжань Чжао.
Ван Чжао поспешил снять с пленников веревки, усадил Бао-гуна, и тот рассказал, какие пришлось ему пережить злоключения.
– Вижу я, – сказал Бао-гун, – люди вы благородные, честные. Разбойничье ремесло вам не к лицу.
– Из-за подлых людишек мы ничем другим не можем заняться, – за всех ответил Ван Чжао.
– Верно, братья, не здесь ваше место, – заметил Чжань Чжао. – Вам нынче привалила удача, с самим господином Бао повстречались. Отчего бы вам не пойти на службу к нему?
– Я с охотой, – ответил Ван Чжао.
Утром Бао-гун и Чжань Чжао простились с четырьмя главарями, которые проводили их до подножия горы. Немного погодя пришлось расстаться и Бао-гуну с Чжань Чжао.
Наконец Бао-гун со слугой добрались до столицы. Когда проезжали мимо храма Великого министра, у Бао-гуна вдруг закружилась голова, зарябило в глазах, и он упал с коня. Бао Син быстро спешился и, увидев, что господин лежит без памяти, с закрытыми глазами и плотно сжатыми челюстями, решил, что тот мертв. Тут он разразился такими воплями, которые услышал даже настоятель в храме.
Некогда в миру этого настоятеля звали Чжугэ Суй, Ляо-жанем его нарекли в монашестве. Был он человек весьма ученый, знал искусство врачевания, астрологию, разбирался в геомантии.
Настоятель вышел за ворота, осмотрел Бао-гуна, сказал, что болезнь не опасная, и велел отнести путника в свою келью. Бао-гуну влили в рот лекарство, приготовленное Бао Сином по рецепту настоятеля, и к вечеру он пришел в себя.
Через несколько дней Бао-гун совсем поправился и пошел благодарить настоятеля. По его просьбе он показал свой гороскоп [25] , и настоятель заявил, что опала Бао-гуна продлится сто дней и все завершится благополучно – таково предопределение судьбы. Он дал Бао-гуну монашеское одеяние и оставил жить в храме.
25
Гороскоп. – В Китае, как и в других странах Востока, с глубокой древности большое развитие получила астрология. Судьбы людей астрологи связывали с движением планет и звезд, а также с годом двенадцатилетнего животного цикла, в который родился человек, и с влияниями различных стихий (воды,
Однажды, когда настоятель с гостем пошли прогуляться, из дома напротив вышел человек с корзиной овощей в руках. Увидев монахов, он замедлил шаги и окинул Бао-гуна пристальным взглядом. Бао-гун ничего не заметил и вошел в ворота храма.
Как по-вашему, кем был человек с корзиной овощей в руках? А был он поваром у первого министра Ван Ци. Дело в том, что накануне Сын Неба вручил министру собственноручно нарисованный портрет человека, виденного им во сне, и приказал этого человека разыскать. Ван Ци в свою очередь велел художнику сделать с портрета несколько копий и раздал их слугам и доверенным чиновникам, в том числе и повару. Вот почему, увидев Бао-гуна, повар прибежал во дворец и сообщил чиновнику министра, что нужный человек найден. Чиновник к его словам отнесся с недоверием и, прежде чем докладывать министру, решил сам удостовериться. С этой целью он и отправился в храм. Даос, которого он там увидел, игравший в шахматы с настоятелем, был в точности похож на человека, изображенного на императорском портрете.
Чиновник поспешил с докладом во дворец, после чего Ван Ци приказал подать паланкин и объявил, что едет в храм воскурить благовония.
У ворот храма его увидел послушник и предупредил настоятеля. Ляо-жань вышел встретить высокого гостя, пригласил в зал, напоил чаем. Ван Ци поинтересовался, сколько в храме буддийских монахов и сколько даосских. Он, видите ли, хочет собственноручно подарить каждому по паре сандалий.
Ляо-жань вызвал в зал всех монахов, но того, кто был нужен министру, среди них не оказалось.
– А есть еще кто-нибудь в храме?
– Есть. Только боюсь, откажется он от подарка. Если хотите с ним поговорить, то уж, пожалуйста, примите его, как полагается по этикету.
– Вот и прекрасно, – оживился министр. – Пригласите же его!
Бао-гун увидел в окно, что настоятель направляется к нему в келью. Он сразу понял, в чем дело, но скрыться было уже невозможно и пришлось выйти в зал.
Бао-гун приветствовал министра. Тот предложил ему сесть и спросил:
– Кто вы?
– Я – Бао Чжэн. Служил начальником уезда Динъюань, но из-за одного злосчастного дела был лишен должности.
Прямодушие и смелость Бао-гуна пришлись Ван Ци по нраву. Он пригласил его во дворец отдохнуть, а утром повез на прием к императору.
Император обрадовался и велел пригласить Бао-гуна. Тот опустился на колени перед золотым крыльцом и провозгласил здравицу в честь государя.
– За что вас лишили должности? – спросил император.
Бао-гун рассказал все, как было.
– Если вам удалось рассудить столь сложное дело, – сказал император, – вы можете без труда из нашего дворца изгнать нечистую силу. Чья-то неприкаянная душа объявилась в наших Яшмовых покоях, по ночам плачет и жалуется. Но никто не знает, какое зло ей причинили. Потому-то мы и послали за вами.
Сын Неба приказал отвести Бао-гуна в Яшмовые покои. У ворот стояли евнухи. Один из них, главный, выступил вперед и осведомился у дворцового стража:
– Зачем изволили пожаловать, господин Ян?
– Да вот привел человека. Государь повелел ему изгнать нечистую силу из Яшмовых покоев.
Перед входом в зал страж остановился и шепнул Бао-гуну:
– Государь тебе приказал изгонять нечистую силу – ты и иди, а я здесь подожду.
Осторожно, бочком, Бао-гун вошел в зал, поклонился стоявшему посередине массивному креслу, украшенному драгоценностями, и скромно опустился на стул.