ТРОЕ ХРАБРЫХ, ПЯТЕРО СПРАВЕДЛИВЫХ

Юй-Кунь Ши

Глаза у Бай Юй-тана стали круглыми от гнева.

— Не бывать этому, — заявил он. — Уж лучше я приму смерть!

— Может быть, брат Юй-тан, у тебя кровная вражда с Храбрецом? — спросил Лу Фан.

— Никакой вражды между нами нет. Просто мне ненавистно его прозвище Придворный Кот.

— Ты подводишь меня, брат Юй-тан. Бао-гун так милостиво со мной обошелся, и я обещал во что бы то ни стало тебя разыскать.

— Гм! — усмехнулся Бай Юй-тан. — Бао-гун милостиво с вами обошелся! Что ж, выдайте меня — по крайней мере, получите награду!

Оскорбленный Лу

Фан молча вышел, перебрался через садовую ограду, поднял ненароком голову и увидел на дереве толстый сук. Тогда он снял с себя пояс, накинул его па сук, а другой конец, завязанный петлей, надел на шею.

Но в это время по дереву на землю спустился человек. Это был Цзян Пин.

— Брат Юй-тан, видно, рехнулся, — сказал он. — Так стоит ли из-за него вешаться?

Они потолковали между собой и решили идти к Бао-гуну — сказать, что Бай Юй-тана им разыскать не удалось, повиниться и просить прощения.

— За свое преступление я заслуживаю десяти тысяч смертей! — воскликнул Лу Фан, опускаясь на колени.

Цзян Пин встал на колени рядом с ним. Сюй Цин, до этого сидевший подле Бао-гуна, вскочил с места и последовал их примеру.

— Благородный Лу и вы, молодцы, пришли в столицу во имя защиты справедливости, — сказал Бао-гун, — никакой вины за вами я не вижу. Встаньте, прошу вас, потолкуем!

Узнав от Бао-гуна, что Ма Хань, раненный отравленной стрелой, лежит без памяти, Лу Фан вызвался пойти к Хань Чжану взять спасительное снадобье. Но Цзян Пин его отговорил:

— Если Хань Чжан примет сторону Бай Юй-тана, вы у него ничего не получите. Позвольте, я хитростью выманю у Хань Чжана снадобье, а его самого заставлю покинуть столицу.

И Цзян Пин открыл Лу Фану свой план. Цзян Пин вошел в башню Учености, приветствовал братьев и сказал:

— Наш третий брат Сюй Цин ранен отравленной стрелой. Брат Лу Фан перенес его в рощу, а дальше нести не может. Надо ему помочь.

Хань Чжан немедля последовал за Цзян Пином. Когда они вышли из башни, Цзян Пин спросил:

— Брат Хань Чжан, где твое снадобье?

Хань Чжан молча снял с пояса небольшую сумочку и протянул Цзян Пину. Тот нащупал в ней две пилюли, быстро их вынул, оторвал от халата две пуговицы, завернул в записку, сунул в сумочку и отдал Хань Чжану. Тот ничего не заметил, а Цзян Пин, пользуясь темнотой, отстал на несколько шагов и со всех ног бросился в ямынь.

Хань Чжан между тем не нашел в роще ни Лу Фана, ни Сюй Цина. Цзян Пин тоже исчез. Тогда Хань Чжан вернулся в башню и рассказал Бай Юй-тану о странном поступке четвертого брата. Бай Юй-тан тоже заподозрил неладное.

Тут Хань Чжан случайно ощупал сумочку и невольно воскликнул:

— Ой, что это там? На пилюлю не похоже!

В сумке вместо пилюлей лежали две пуговицы, завернутые в записку. В ней говорилось, что Лу Фан просит Хань Чжана связать Бай Юй-тана, чтобы легче было его схватить и выдать властям.

— Все это козни Цзян Пина, — сказал Хань Чжан. — Уж лучше мне отсюда уйти.

Он вскочил и скрылся за дверью.

Тем временем Цзян Пин возвратился в ямынь со спасительными пилюлями. Их растворили в воде, влили

в рот раненому, и он сразу очнулся. Когда вечером следующего дня Цзян Пин снова пробрался в башню Учености, Бай Юй-тана там уже не было. Оказалось, что он побывал на постоялом дворе и забрал свои вещи…

Как-то раз Чжао Ху переоделся торговцем и незаметно вышел из города. Шел он не торопясь, пока не почувствовал, что проголодался. Зашел в небольшой трактир и попросил принести еду. Рядом за столиком сидел старик, лицо его было печальным. Полными слез глазами смотрел он на Чжао Ху.

— Что вам угодно, почтенный? — спросил молодец, проникнувшись к старику жалостью.

— Простите, я проголодался, а платить нечем. Хотел у вас попросить, да как-то неловко.

— Пустяки! — сказал Чжао Ху. — Присаживайтесь, я угощу.

Старик пересел к нему, но есть ничего не стал и по-прежнему ронял слезы.

— Отчего же вы не едите, что с вами? — спросил Чжао Ху.

— У меня такое несчастье, что и рассказать невозможно!

— Позвольте узнать, кто вы?

— Моя фамилия Чжао, а зовут меня Цин, — сказал старик. — Я слуга из ямыня уезда Жэньхэсянь. Недавно молодой господин Бао отправился в Тайюань воскурить благовония в храме, по пути завернул в Сучжоу полюбоваться природой, а заодно стребовать взятки у начальников уездов. Мой начальник послал меня в гостиницу приготовить вино и закуски, чтобы достойно встретить молодого господина. Но тот приехал и начал придираться: циновка не так постелена, кушанья ему не по вкусу. Словом, он захотел получить с моего начальника целых триста лян! А начальник, человек честный, не дал господину взятку. Тогда господин велел связать меня, утащить на конюшню и избить плетью! Что мне было делать? Вот я и сбежал. Пошел в столицу искать родственников — не нашел. Одежонку, какая была, проел. А что делать дальше — не знаю. Хоть с голоду помирай!

— Подали бы жалобу в суд, — посоветовал Чжао Ху.

Если вам интересно узнать, что ответил старик, прочтите следующую главу.

ГЛАВА СОРОК СЕДЬМАЯ

В руки злодея случайно попадает прошение, и он строит козни. Благородный юноша является в суд и снимает с себя ложное обвинение

Выслушав старика, Чжао Ху подумал: «Господин министр, не щадя сил, служит государю, а его племянник творит беззакония! Придется отвести старика к Бао-гуну!»

Чжао Ху посоветовал старику непременно подать жалобу, дал ему слиток серебра и сказал:

— Возьмите, пригодится.

Старик поблагодарил и ушел. Вскоре покинул трактир и Чжао Ху.

Несколько дней прождал Чжао Ху старика в кайфынском ямыне, но тот все не шел. Вы спросите: почему? Сейчас расскажу…

— Посторонитесь! Государев наставник едет, — услышал старик, едва выйдя из трактира, и упал на колени с криком: «Несправедливо обидели! Несправедливо обидели!..»

Носильщики паланкина остановились. Кто-то сошел с коня, взял прошение и передал в паланкин.