Трое и Дана

Никитин Юрий Александрович

Едва вошли, Олег рухнул вниз лицом. Мрак потряс его за плечо. Волхв нехотя повернул голову. Сердце Мрака упало. Лицо волхва было смертельно бледное, а глаза пустые как у мертвеца.

– - Я, -- сказал он глухим, но твердым голосом, -- не иду.

Мрак покачал головой.

– - С нами?

– - С вами или без вас... Я не иду дальше.

В дальнем углу Таргитай чесал детям спинки. Оба лежали вниз лицом, подставляли свои горбики, выгибались, худые лопатки остро торчали из-под бледной, нетронутой солнцем кожи. Косточки позвоночников

у обоих выступали так, что можно было пересчитать все до единой.

Таргитай спросил тихо, еще не веря, что расслышал верно:

– - Богов испугался?

– - Тарх... Впрочем, ты ж не ведаешь страха... Мы едва вышли из Леса, так только и вредим миру, в котором живем!

Мрак тяжело сел, обхватил колени руками. Таргитай вскочил, растерянно топтался, как медведь на цепи.

– - А что делать?
– - спросил он горько.
– - Ведь зло умножается!

– - Когда с ним бьемся, -- сказал Олег со злостью, -- столько ломаем дров, что умножается куда быстрее. Я не хочу больше ломать дров. И вам не дам.

– - Олег, у тебя тоже... предчувствие неудачи?

– - Предчувствие? Смеешься? С закрытыми глазами видно. Рвать жилы, захлебываться грязью, драться с лютым зверьем -- и все для того, чтобы стало еще хуже?

Молчали долго. Мрак проговорил сдавленно:

– - Может быть, ты и прав. Одной силы мало. Еще бы и то, чего у нас нет...

– - Чего?
– - спросил Таргитай.

Мрак посмотрел на дударя с отвращением.

– - Да всего. Что у нас есть, кроме силы? С другой стороны, если не пойдем, тогда что?

– - А ничего, -- ответил Олег мрачно.
– - Ты знаешь, что труднее всего человеку сделать? Не знаешь?.. Труднее всего сказать три слова: "Я был не прав!". Так вот сейчас я говорю ясно и отчетливо: я был не прав! Нас послать в мир, что трех сумасшедших с горящими факелами в сарай с сухим сеном!

Мрак обвел скептическим взглядом пещеру.

– - Думаешь... отсюда не попрут?

– - Мрак... у нее этих островков тысячи. И везде по мановению мизинца возникают эти пещеры... А нет, переберемся на берег. Много ли нам надо?

На этот раз тяжелое как воды реки молчание нарушил Таргитай. Оставил детишек, те сразу притихли, поднялся и шагнул к друзьям. Смотрел. Синие глаза потемнели. Непривычно суровое лицо, плотно сжатые губы. А голос был горьким, ломким от боли:

– - Моя душа останется здесь... Но я пойду дальше.

Мрак покачал головой.

– - От такой жены... и таких детей?

– - Мрак, я -- дурак. Я не умею думать. У меня голова вместо мозгов песнями набита. Я слышу голоса, вижу смутные лики. Я иду, когда велит сердце. И куда велит. А там будь что будет.

Олег молчал, Мрак буркнул:

– - Сердце... Олег говорит, голову слушать надо.

– - Если сердце с головой не в ладу, человек несчастен!

– - Так кто главнее?
– - рявкнул Мрак с неожиданной злостью.
– - Сердце или голова?

Опять Олег смолчал, а Таргитай сказал убито:

– -

Знаю, без вас будет невмоготу. Может быть, куры лапами загребут в первой же деревне. Но я пойду... потому что... так велит что-то изнутри. Где они, умные и всезнающие? Я догоню их и на коленях отдам этот огненный Меч! Да, с радостью. А сам -- на печь. Мне окромя тепла, орешков каленых и дудочки ничо не надо. Но ежели я крайний, ежели нет другого... Олег, твой Змей перевезет меня на берег? Если нет, я переплыву.

Он поднялся, а Мрак буркнул ему в спину:

– - Ты ж плаваешь, как моя секира.

– - Мы многое не умеем. Но делаем.

Он исчез в слабо освещенном проходе. Мрак и Олег долго смотрели друг на друга. Наконец волхв сказал с тяжким вздохом:

– - Чувства!.. Дай сердцу волю -- заведет в неволю. Чувства повелевают животными, а у человека -- разум. Мы опасны, Мрак! Опасны. Нам дадена огромная мощь... ну, сами взяли, а вот ума таким наскоком не обрести.

Острые уши Мрака шелохнулись.

– - Пойду взгляну. Как бы в самом деле не кинулся в воду... не попрощавшись.

Олег спросил в спину:

– - Мрак... ты хоть не думаешь, что...

Из прохода донеслось досадливое:

– - Ты прав, прав... Надо жить разумом! Но я все-таки наполовину волк. Да и человек я все еще дикий.

Волны бесследно впитывались в золотой песок у ног Таргитая. За плечами певца блистала рукоять Меча, пояс был туго затянут.

– - Дана, -- сказал он со смертельной тоской.
– - Ну что за жизнь у нас, людей?

– - Мне никогда не понять смертных, -- ответила она ровным как Степь голосом.
– - Но ты иди. Герои всегда уходят. Они уходят рано, намного раньше... других.

Дети подбежали, зачуяв перемену, прижались. Он с неловкостью обнял обоих.

– - Я хотел бы побывать здесь без спешки... Когда все это кончится.

Она прямо посмотрела в его синие глаза. Голос ее был тих и ровен:

– - Третьего сына я назову Коло.

Из пещеры показались, щурясь от яркого света, оборотень и волхв. Мрак услышал богиню, присвистнул. Олег смотрел, как грозовая туча. Мрака не понять. Ведь, в отличие от Таргитая, понимает же, что верно, что неверно! Что творится с оборотнем?

– - Богиня, -- сказал Мрак, -- благодарствуем за хлеб-соль... Ну, за рыбу и раков.

Глава 2

Послышались могучие хлопки. На остров тяжело падал грузный Змей, изумрудно-зеленый, словно только что перелинявший, вдвое крупнее предыдущего. Крылья подняли ветер, а когтистые лапы с такой силой ударились в рыхлую землю, что Змей погрузился, как в болото, по самое пузо.

Глаза полыхали багровым огнем. Из пасти вырывались частые клубы синего дыма. Проскакивали искры. Змей был в панцире из толстых плит, от загривка тянулся ярко-красный гребень. На горбатой спине частокол был в рост человека, между иглами можно было сесть по двое. Длинные когти отливали недоброй голубизной, словно умело выделанный булат.