Трое из Леса. Трилогия
Шрифт:
– Что болтают?
– Небылицы всякие, – ответил Степан нехотя. Он уронил взгляд. – Бабьи сказки. Надо же чем-то детей пужать. Вроде бы перекидываетесь в полнолуние. А волхвы вовсе лютых волков подзывают к домам…
Он бросил на Мрака пугливый взгляд. Снежана подгребла детей, девочки начали тереть кулачками глаза, подхныкивать.
– Бабьи сказки, – отмахнулся Мрак. – Навыдумывают. Я, к примеру, могу перекидываться в любой день.
Глава 7
Его глаза горели ярко-красным светом, а черный зрачок
– Подумаешь, степняки вас бьют! – бросил Мрак яростно. Он быстро поднялся. – Тьфу! Робкого пса и петух бьет. Олег, пойдем отсюда. Если мы останемся, они обгадятся, а мы задохнемся от вони.
Утром, поднявшись с первыми лучами солнца, Мрак и Олег взялись ставить над ближайшим очагом крышу. Из обгорелых бревен и досок набрали годных, вкопали четыре крепких столба, соединили поперечными балками. Когда сколачивали крышу, из землянки выбрался, щурясь от солнца, Степан.
Поставив ладонь козырьком, он понаблюдал за неврами, осторожно, бочком, приблизился:
– Вы того… не серчайте. Мы боимся Леса, как и Степи.
Мрак сердито промолчал, а Олег спросил удивленно:
– Почему?
– Мы зажаты между Лесом и Степью. От Леса потихоньку отщипываем земельку, от Степи отбиваемся. Нам тяжко…
Он подхватил обломок доски, робко подал Мраку. Снежана выглянула из землянки, увидала работающих, быстро скрылась. Мрак сердито вертел головой, наконец с облегчением ругнулся, стукнул кулаком по бревну.
По пожарищу бежали, взявшись за руки, Таргитай и Зарина. Их щеки разрумянились, глаза блестели. В свободной руке Таргитая была сопилка, а Зарина прижимала к высокой груди букет цветов.
Степан покосился на них, сказал, колеблясь:
– Похоже, в эту ночь никто не спал… как следует. Но у каждого свои заботы.
Зарина вспыхнула, сказала горячо:
– Мы излазили все подполы! Зерна хватит и на помол, и на посевы. Так что отлучались недаром.
– Подол одерни, – посоветовал Степан. – Да и ты, молодец, застегнись… Зарина теперь сирота, обидеть ее нетрудно.
Зарина покраснела еще ярче:
– Дядя Степан!
– Я дядя Степан, Заринушка, уже тридцать лет.
– Дядя Степан, не знаете, так не говорите плохих слов. К нам пришли три могучих витязя, а вы их так привечаете!
Степан с сомнением окинул взглядом страшноватые фигуры невров. Таргитай с его румяным лицом и синими глазами выглядит наименее звероватым, но и он в своей волчьей шкуре больше походит на вставшего на дыбы медведя, чем на человека.
Степан разжег огонь в очаге, а Снежана изготовила первый настоящий, как она сказала, полянский обед. Невры сели за стол с опаской. Даже хлеб видели первый раз, а Снежана испекла два каравая: темный ржаной и нежно-белый пшеничный, а тут еще солености и копчености, колбасы, окорока, нашпигованное сало, перец красный и перец черный…
Зарина щебетала, что в тайных закромах сохранилось много зерна, гороха, гречки. Многое степняки
– Двести! – ахнул Таргитай.
Мрак нахмурился, зыркнул на Степана, Снежану. Наступила тяжелая пауза. Степан переводил обеспокоенный взгляд с одного на другого невра, не понимая, почему вдруг напряглись, подобрались, потемнели.
– Двести, – повторил он неуверенным голосом. – А что? В Колупаевке, это деревня за оврагами, было больше тыщи…
Мрак выпрямился, со стуком бросил ложку на стол. Олег быстро опустил ладошку на его огромный кулак:
– Погоди! А вдруг не врет?.. Где охотой прокормится один, то с одомашненным зверьем, как у степняков, можно кормить уже сто человек. Для пастбищ надо меньше земли, смекаешь? А если засеять зерном или пустить под огороды, то прокормится тысяча, а то и больше… Мрак, они расплодятся здорово!
– Поляне?
– Поляне. Если степняки не вырубят начисто.
Мрак покачал головой, снова взял ложку.
– Лучше охота, – буркнул он. – Хоть бедно, зато нет резни… Ладно, нам возврата в Лес нет. Расскажи, Степан, о степняках. Нам жить здеся.
Степан горько усмехнулся, задержал ложку возле рта.
– Есть полянское правило: когда я ем – я глух и нем. Еще: когда я кушаю, я никого не слушаю. Но с другой стороны, крепкая большая семья только за обедом и собирается. Когда еще поговорить?.. Степняки землю не пашут, городов не строят. Сегодня стоят в одном месте, завтра в другом. Если где находят наше село, то сжигают, людей режут, как скот, а молодых уводят в полон.
– Что есть полон?
– И этого не ведаете? В самом деле, дикие люди… Не серчай. В полоне цепляют на шею обруч, велят работать. Заместо еды – побои. Девок наших тащат на поругание. Но работать заставляют тоже.
Мрак спросил глухим от ярости голосом:
– И вы терпите?
– Мы мирные… Землю пашем, хлебушек растим. В Лес не ходим, хворост с опаской собираем, и то на опушке. Там, в Лесу, за каждым деревом либо лютый зверь, либо что похуже… А степняки неодолимы. Кони махонькие, юркие. Даже не подкованы, чтобы шибче бегали. Мы пробовали оборону держать, да где там… Налетят невесть откуда, мечут запаленные стрелы на крыши, хватают, рубят… Пока наши уцелевшие богатыри на своих богатырских коней сядут, степняков и след простыл. То нелюди, разумеешь? Им нужна победа в драке, а не сама драка!
Мрак хмуро оскалил зубы. Олег опустил глаза. Таргитай наклонился над миской, не в силах смотреть на Степана. Заврался полянин, явно заврался. Такого просто не могло быть на земле.
– Не верите? – спросил Степан горько. – Вижу, не верите. Клянусь всеми богами. Им нужна победа любой ценой. Любой, понимаете? У них не бывает воскресных кулачных боев, не сходятся стенка на стенку, улица на улицу, деревня на деревню… Ни по светлым праздникам, ни на Масленицу, ни на Купалу. Они не знают боев ради удали! Им нужна только победа, будь они прокляты…