Трое из Леса. Трилогия
Шрифт:
– Девка, брось! Мертвых не воскресишь, а живым жить надобно. Ты цела, даже руки-ноги не поломали.
Зарина всхлипнула снова, в мертвой тишине едва слышно прошелестел ее страдальческий голос:
– Лучше бы руки-ноги поломали… Они ж меня всю испоганили… Как жить с таким позором?
Мрак со стуком вогнал нож в середину стола, гаркнул люто:
– Дура! Какой позор? Они ж поганили только тело, а душу не достали! Пойди к ручью, помойся – только и делов!
Снежана с укором взглянула
– Дядя Мрак… у вас в Лесу по-другому… Умыкаете, брат с сестрой живет… А нам, полянам, боги дали заветы строгие! У нас говорят: не бери жену богатую, бери непочатую… Вам что, на мужике та же шапка.
Мрак хмыкнул, с удивлением оглядел стол, где, похоже, пировал один, зато за всех пятерых.
– Даже боги не всегда говорят… умно. Тебя не поганили, поняла? Аль у полян души нету?.. Ведь тело – ножны, а душа – нож. Был бы клинок цел, не испоганился, а ножны… Для того и созданы богом, чтобы охранять душу от грязи!
Олег поднял от стола глаза, исподлобья и украдкой бросил взгляд на жующего Мрака. Кулаки – кувалды, между глаз стрела поместится, руки толстые, как бревна, перевитые узлами мускулов, а оторопь берет оттого, что говорит так непривычно. Сила есть – ума не надо, Мрак по уму не должен отличаться от дикого тура. Он и не отличался… раньше.
Мрак сладко, с подвыванием зевнул – одна была у волка песня, и ту перенял, – сказал грубо:
– Всем спать! Ишь, нюни распустили! Утро вечера мудренее.
Таргитай и Олег остались с женщинами, Мрак ушел, в землянке для него всегда было слишком много вони. Летние ночи коротки, но для Таргитая, для которого и зимние ночи коротки слишком, эта ночь тянулась бесконечно. Он не засыпал, пробовал заговорить с Зариной, та не отвечала, притворялась спящей. Лишь Снежана заснула, ее мерное дыхание звучало непритворно.
Под утро Таргитай, голодный и усталый, начал проваливаться в дрему. Смутно услышал шлепанье босых ног, но не пошевелился. Потом его потрясли грубые руки. Он открыл глаза, ожидая увидеть Мрака, это был бледный опечаленный Олег.
– Снежана умерла.
– Как? – не понял Таргитай. – Она же…
– Просто не вернулась из сна. Там ее дети еще живые…
Таргитай вскочил, с испугом посмотрел на угловую лавку. Олег уже накрыл мертвую с головой. Соседняя лавка под стеной была пустой вовсе.
– А где Зарина?
Олег оглянулся на пустую лавку, словно только что заметил:
– Ночью была…
Таргитай выбежал из землянки, едва не высадив дверь. Солнце уже поднялось, воздух был свежим, холодным. Мрак поил коней, держа в руках ведро.
– Зарина! – закричал Таргитай, срывая голос до визга. – Зарина!.. Отзовись!
Мрак
– Не вернется, – бросил он коротко. – Если эта дура ушла туда, куда задумала.
Он сердито сплюнул. Таргитай дергался, словно его, привязанного, жалили змеи. Мрак быстро пошел к речке, держа глазами только для него различимый след по утренней росе. Таргитай стонал, кусал пальцы, натыкался на Мрака и Олега.
Когда вышли к речке, Мрак кивнул:
– Ее следы… Вода не успела размыть, видите?
– Зачем… зачем она?
– Дура потому что. По их дурным верованиям, на ней – позор! Какой позор, ежели степняки, что насильничали, ее как раз и не тронули? Это ж ее тело они терзали, а она была далеко… с тобой, наверное! А тело – не душа, отмыть легко. Душу и то случалось отмывать…
Таргитай не слушал, бегал по воде, всматриваясь в песчаное дно. Речка крохотная, лягушке трудно утопиться! Видать, набрала камней за пазуху, легла на дно, боролась с собой, чтобы не вскочить, а вода уже бежала в горло, в грудь…
Он застонал, потряс кулаками:
– Эти степняки… Они хуже, чем звери!
Мрак холодно оскалил зубы. Простак Таргитай! Не знает, что все люди хуже, чем звери.
Мрак увел обоих, мощно похлопывая по плечам:
– Не дали боги нам осесть, ополяниться… Надо уходить.
Олег оглядывался, в реке просвечивалось что-то белое, но смолчал. Мрак наверняка заметил еще раньше, не мог не заметить оборотень, но смолчал, надо смолчать и волхву, если не хочет быть глупее оборотня.
– Один степняк убег, думаешь?
– Если не сдох по дороге. Я ранил и его, и коня… Но если уцелел, приведет других. Надо уйти раньше.
Олег передернул плечами, словно внезапно подул холодный ветер. Перед глазами встал Степан, распятый на двери, утыканный стрелами, с обрезанными веками.
– Там трое коней, – напомнил Мрак. – Если пешком, нас поймают, как барсуков. Попробуем на конях, славяне?
– Почему «славяне»? – спросил Таргитай обидчиво. – Мы – невры!
Мрак по-волчьи ухмыльнулся, показав белые клыки:
– Да уж больно вы… славные. Разбирайте коней!
Таргитай сразу учуял самого смирного и даже ленивого, как он сам, коня, пошел к нему, держа горсть молодой травы. Олег задергался, пугаясь даже вида огромных зверей. Кони смахивают на лосей, а лосей в пору гона даже беры боятся, уходят с дороги. Лоси весной носились по Лесу, страшно ревели, осатанело бросались на все живое. Все бежало перед ними, по всему Лесу шел стук рогов, рев, когда лесные гиганты сшибались в поединках. Боромир говорил, что в старину главную звезду как раз весной назвали Лосиной, а потом так же назвали целый рой звезд.