Трое из Леса
Шрифт:
Бежали долго, повторяя все изгибы. Таргитай взмок, несмотря на ледяную воду, шатался под тяжелым мешком. В одном месте берега поднялись, речка побежала в узком русле. Поперек течения лежала упавшая с одного берега на другой огромная сосна.
Мрак на бегу подпрыгнул, ухватился за свисавшие ветки, как белка вскарабкался наверх. Дерево покорно закачалось под его весом. Без всякой жалости наблюдал, как два изгоя прыгали в холодной воде, цеплялись за ветки, падали с таким плеском, что брызги долетали до него.
Помогая друг другу, кое-как вскарабкались, тяжело дыша. Ветки
— Ночью спать будете, — буркнул Мрак. — Сейчас еще утро!
По сосне перебежали на берег, не оставив следов, долго мчались по утоптанной звериной тропе, что вела к водопою, затем ушли в густые заросли степного ковыля. Под ногами с хрустом проваливалась земля. Таргитай однажды провалился по колено, мешок злорадно стукнул по затылку. Под подошвой зло заверещало, Таргитай увидел золотую россыпь зерен.
Степь тянулась без краев, над головой трепыхался в синеве жаворонок. Таргитай устал, но заслушался, пытаясь запомнить мелодию. Нужна была новая песня о Зарине и полянах, иначе сердце разорвется от боли. Мрак грубо ударил по шее, мощным пинком в зад послал вслед за Олегом:
— Не отставай, дурак!
Впереди внезапно открылся маленький овражек. Даже не овражек, а буерак, доверху заросший густым кустарником. Все трое упали на землю, поползли в кусты. Таргитай дышал тяжело, рядом надсадно хрипел Олег, упершись лбом в землю. Он с отвращением выплевывал комки пыли, похожие на утонувших мышат. Сердце Таргитая стучало почти что в горле. Отдышавшись, сказал завистливо:
— Хотел бы я иметь волчье чутье…
— Какое чутье? — ответил Мрак с презрением. Голос его был ровный, будто Мрак не бежал наравне с изгоями. — Думать надо! Все ж видно как на ладони.
Олег повел носом, сказал недоверчиво:
— Чудно, малиной пахнет…
— Чудно, что унюхал ты, а не наш обжора, — ответил Мрак насмешливо. — Понюхай еще. Учуешь косолапого. Матерый, сытый, пяти лет от роду… Сейчас как раз загребает лапами, сосет ягоды прямо с веток. Хочешь размяться, потешиться — нарви нам ягод.
Таргитай добавил встревоженно:
— Лучше прогони. А то всю нашу малину пожрет!
Мрак остановил Таргитая, поправил:
— Нет, волоки его сюда. Нам бы свои запасы поберечь, а медвежатина — в самый раз…
Олег со стоном перелез на другую сторону, чтобы между ним и малинником были Мрак с Таргитаем. Таргитай лежал вниз лицом, прислушиваясь к теплу, что медленно расползалось по спине. Солнечный лучик продырявил ветки, остро щекотал лопатки. Перед глазами опустилась на кончик травинки, трепеща радужными крыльями, глазастая стрекоза. Застыла, словно неживая, затем круто развернулась, балансируя на кончиках лап. Крылышки мудро держала наготове, уже знала, в каком жестоком мире живет.
— Я тоже знаю, — сказал ей Таргитай шепотом.
На далеком виднокрае темнела едва заметная полоска. То был Лес, надежный Лес с его могучими мшистыми стволами, мягким мхом под подошвами и длинными нитями серо-зеленого мха,
Он повернул голову на восток, откуда тянулась бескрайняя голая Степь. Из раскаленного сухого зноя двигались волны перегретого воздуха. Над сухим ковылем дрожало марево. Мертвый ветер нес удушливую пыль, на зубах скрипел песок, а во рту было гадостно.
— Лес — это жизнь, — сказал Мрак медленно. — Как в этом пекле люди живут? Хлопцы, а вы все-таки молодцы.
Изгои повернули к нему головы.
— Не верите? — сказал Мрак невеселым голосом. — Я бы тоже не поверил. Но ты, трус, бросился с простой палкой на двух степняков, а ты, лодырь, похоронил всех полян, поставил на их могилах столбы…
Таргитай сердито возразил:
— При чем тут трус или лодырь? Они были нам как родные! Разве можно считаться?
Мрак пожал плечами:
— Не знаю. Я не трус и не лодырь, мне судить трудно. Но вы молодцы! Правда, помешали здорово. Если бы Таргитай не выскочил, как последний дурак, кем он останется, несмотря на похвалу, то я бы первой стрелой ссадил самого опасного… Ушел, паразит! А ведь не простой, ох, не простой… Одет богато, весь в шрамах, в разных битвах бывал. Конь и оружие у него знатные…
— Все-таки мы только мешали, — сказал Олег невесело.
— Мешали, но отвлекли. Я мог не успеть со стрелами! Молодцы!
Он развязал мешок, выложил каравай, испеченный Снежаной, куски жареного мяса. Таргитай узнал широкие ломти печени. Олег тоже покосился, сглотнул слюну. Даже Таргитай сказал, что степняки хуже зверей, так что запретов нет, чтобы их не разделывать и не есть, как лесных зверей. А самые лютые воины, осатанев в бою, пьют горячую кровь сраженного врага, жрут его мозг, вырывают сердце и печень.
— Дурость, — сказал Мрак, выслушав его сбивчивые объяснения. — Когда пьешь кровь врага, то он становится твоим побратимом, хошь не хошь! А законы побратимства святы. Уже не сможет навредить, присниться, напасть ночью.
Изгои затаили дыхание. Мрак приоткрывал тайну охотничьих ритуалов посвящения в мужчин. В пожирании печени врага глубокий смысл? Правда, Мрак ест так, что за ушами трещит. Было бы невкусно, никакие волхвы не заставили бы.
Убеждая себя, что так завещано богами, Таргитай поднес печень ко рту, Мрак наблюдал искоса, кивнул удовлетворенно, когда Таргитай ухомякал огромный кусок в мгновение ока. Крепкий вырастет боец. Ест как мужчина, а секиру держать научится.
Едва медлительный Олег проглотил последний кусок, Мрак поднялся на ноги.
— Мы не ушли далеко. Если тот, которого я ранил, был не простым, а он, похоже, не прост, то снарядит погоню…
— Он не был простым, — ответил Олег. — Мрак, мы должны не уходить, а убегать!
Солнце снова жгло спины и плечи. Из-под ног при каждом шаге взлетало облако удушливой пыли. Виднокрай расплывался в дрожащем от жары воздухе, небосвод плавился и падал на землю огненными каплями. Таргитай чувствовал, как они шлепаются ему на плечи, растекаются горячими струйками по спине. Степь тянулась во все стороны голая, жаркая и безжизненная.