Трое (Из огня и крови)
Шрифт:
– Брат мой, знаешь ли ты, что происходит в Каттаре?
Правильные черты лица Ассама приобрели уклончивое выражение.
– Если тебе неизвестно, я не имею права рассказывать.
Каваш покачал головой, давая понять, что Ассам явно не понял его.
– Мне не нужно, чтобы ты выдавал мне секреты. Кроме того, я и сам могу догадаться, какой цели служит проект. – Это было ложью. – Меня беспокоит лишь, что контролирует его Мараджи.
– Каким образом?
– Я о тебе думаю. О твоей карьере.
– Меня не беспокоит…
– Значит,
Владелец кафе принес блюдо с оливками и две плоские тарелки с «питой», местным хлебом. Каваш молчал, пока тот не покинул их. Он видел, что ложь относительно Мараджи привела Ассама в состояние неопределенного беспокойства.
– Я предполагаю, – продолжил Каваш, – что Мараджи выходит с докладами прямо на министра.
– Хотя и я вижу все документы, – возразил Ассам.
– Но ты не знаешь, о чем он говорит с глазу на глаз с министром. У него очень сильное положение.
– Кстати, как тебе удалось узнать о сути проекта? – нахмурился Ассам.
Каваш прислонился спиной к прохладной цементной стенке.
– Один из людей Мараджи исполнял обязанности телохранителя в Каире и установил, что за ними следят. На хвосте у него сидел израильский агент по имени Тофик. У Мараджи не было оперативников в городе, так что его просьба о помощи поступила прямо ко мне. Я и взял этого Тофика.
Ассам с отвращением фыркнул.
– Плохо, что он позволил следить за собой. Еще хуже, что он обратился не в то управление за помощью. Просто ужасно.
– Может, нам удастся что-то с этим сделать, брат мой.
Ассам почесал нос пальцем, унизанным кольцами.
– Продолжай.
– Расскажи Директору о Тофике. Скажи, что Мараджи, несмотря на его несомненные таланты, допустил тут ошибку, потому что еще молод и неопытен по сравнению с таким, как ты сам. Настаивай, что ты сам должен заняться личным составом тех, кто имеет отношение к проекту в Каттаре. Затем доверь эту работу преданному тебе человеку.
– Понимаю, – медленно склонил голову Ассам. – Очень хороший план. Сегодня же переговорю с Директором. И я благодарен тебе, брат.
Каваш должен был сказать кое-что еще – может быть, самое важное – но хотел обронить это в подходящий момент. Он решил, что имеет смысл подождать несколько минут. Встав, он сказал:
– Не ты ли всегда опекал меня?
Они вышли бок о бок в пекло дня.
– И я немедленно же начну поиски нужного человека, – заявил после некоторого молчания Ассам.
– Ах да, – спохватился Каваш, словно только что припомнив какую-то незначительную деталь. – У меня есть человек, который просто идеально подойдет тебе. Он умный, толковый и очень надёжный – сын брата моей старшей покойной жены.
Глаза Ассама сузились.
– Значит, он будет все докладывать и тебе тоже.
– Если ты считаешь, что прошу у тебя слишком многого… – Каваш развел руки в жесте молчаливого сожаления.
– Нет, –
Пьер Борг знал Ната Дикштейна лет двадцать. В конце 1948 года Борг не сомневался, что у этого мальчишки нет никаких данных, чтобы стать толковым агентом, несмотря на его авантюру с судном. Тощий, бледный, неловкий и несобранный. Но решение принимал не Борг, и Дикштейн поступил под его начало. И Борг быстро уяснил, что при всех неказистых внешних данных, мальчишка чертовски умен и хитер. Кроме того, он обладал каким-то странным обаянием, сути которого Борг не понимал. Кое-кто из женщин в Моссаде просто с ума сходили по нему – хотя остальные, включая и Борга, не видели в нем ничего этакого особенного. Во всяком случае, Дикштейн ни к кому не проявлял интереса: в его досье было записано: «Сексуальная жизнь: никакой».
С годами Дикштейн обрел и опыт и знания, и теперь Борг мог положиться на него больше, чем на любого другого агента. По сути, будь у Дикштейна личные амбиции, он мог бы занять пост самого Борга.
Тем не менее, Борг так и не понял, как Дикштейн воспринял его инструктаж.
В Моссаде были и другие люди, которые могли справиться с расписанным планом не хуже Дикштейна – например, Майк, глава отдела специальных операций, да и сам Борг. Но не было никого, кому Борг мог сказать, как Нату Дикштейну: вот проблема – иди и решай ее.
Они вдвоем провели весь день в специальном укрытии Моссада в городке Рамат Ган, неподалеку от Тель-Авива. Проверенные сотрудники Моссада с револьверами в кобурах под мышкой готовили им кофе, подавали еду и патрулировали сад. Утром Дикштейн встретился с молодым преподавателем физики из института имени Вейцмана в Реховоте. У ученого были длинные волосы, цветной галстук, и он объяснял химические свойства урана, природу радиоактивности и понятие критической массы с бесконечным терпением и предельно ясно. После ленча Дикштейн разговаривал с администратором из Димоны об урановых шахтах, обогатительных фабриках, технике обращения с ядерным топливом, его складирования и транспортировке, о правилах безопасности и интернациональных законах, о Международном Агентстве по атомной энергии, о Комиссии по атомной энергии США, о соответствующих учреждениях в Британском королевстве и Евроатоме.
К вечеру Борг и Дикштейн вместе пообедали. Борг сидел на какой-то диете, питаясь салатами и вываренным мясом, но выпил большую часть бутылки красного израильского вина. Он извинился, объяснив, что должен успокоить нервы, дабы его беспокойство не передалось Дикштейну.
После обеда он вручил Дикштейну три ключа.
– Тут полные наборы для тебя в сейфах в Лондоне, Брюсселе и Цюрихе, – сказал он. – В каждом – паспорта, водительские удостоверения, наличные и оружие. Если тебе придется воспользоваться каким-нибудь из них, оставь в сейфе старые документы.