Трое на пути в Хель-Гейт
Шрифт:
– Это зачем? – недовольно спросил отец Маркел.
– Желтые рододендроны, первые цветы весны, – не очень внятно объяснил Толуман.
Он вышел, нарвал цветов и бросил на карабины. Странный получился контраст: вороненые стволы и нежная желтизна цветов. Дальше летели без задержек.
Толуман опустил глайдер на ту же площадку и повернулся к спутнику:
– Карабин, из которого в меня стреляли, оставлю в багажнике. Пусть ваша служба безопасности разбирается.
Отец Маркел странно глянул на Толумана:
– На сегодня с вас хватит.
Толуман загнал глайдер в ангар и подсоединил клеммы. Неплохо, израсходовали едва половину заряда. Потом взял «Сайгу» и цветы, карабин отнес в свой глайдер, а с цветами зашел в холл. Та же девушка с челкой сидела за стойкой.
– Это вам, – сказал Толуман, протягивая цветы. – Желтые рододендроны, они первые расцветают в этих краях.
– Ой, спасибо, – обрадовалась девушка. – А я думала, тут только камни и снег.
– Зимой сурово, – сказал Толуман. – Но летом есть очень красивые места, да и цветов бывает много.
Девушка положила цветы на стойку и глянула на дисплей.
– Вас поселили в корпус «Е», там временная гостиница. Когда выйдете, то направо. К сожалению, ремонт еще не закончен, но жить можно. Комната номер 12.
Толуман поблагодарил, взял из глайдера сумку с вещами и стал отыскивать корпус «Е». Это оказалось нетрудно, здания были обозначены крупными буквами – и тут порядок. Корпус в два этажа, вдоль наружной стены строительные леса, а внутри громоздятся тюки с утеплителем. Комната оказалась на втором этаже – стандартный номер с двумя застеленными кроватями, похоже лишь она и несколько соседних были отделаны.
Первым делом Толуман принял горячий душ, а пропотевшее белье и еще мокрые брюки развесил на батарее. Где бы это постирать? Оделся в сухое и поспешил в столовую, от бегания по горам разыгрался аппетит. С сочувствием и одновременно злостью подумал о тех, кто остался лежать на мокрых камнях: лучше бы их спасли, хотя чего ради нападают на людей? Совсем одичали в тайге?.. Некая мысль прошла стороной, но не стал вдумываться.
После обеда вернулся в номер и подремал, нервное напряжение отпустило. Разбудил звонок телефона, приглашали в офис службы безопасности. Толуман улыбнулся девушке, которая все скучала за стойкой, и поднялся на третий этаж. Его встретил человек в штатском, но с военной выправкой – глава службы.
– Поздравляю, – сказал он, – ловко вы от них отделались.
– Они живы? – спросил Толуман. – И что им было нужно?
– Живехоньки. У одного неопасная рана в ногу, но сильно задубел, пока его отыскали. А второй… ну, после операции, может опять мужиком станет. – Он рассмеялся, открыв крупные зубы, а Толумана передернуло. – Если им верить, это черные золотоискатели. Испугались, что их накроют, да и вообще крыша в тайге поехала. Потом сдадим полиции.
– Спасибо, – поблагодарил Толуман, но какая-то мысль опять заскреблась в голове.
Ему задали несколько вопросов и отпустили. Когда уже спускался по лестнице, мысль обрела четкость. Мужики, когда
Толуман сумрачно спустился в холл. Хорошо бы отвлечься, даже голова от мыслей разболелась. Подошел к стойке, где его цветы уже стояли в пластиковой банке.
– Не устали? – спросил он девушку. – С самого утра тут сидите.
– Немного. Пока у нас не хватает народу и приходится работать за двоих. Но скоро, – она глянула на часы, – смена закончится. Как устроились?
– Спасибо, неплохо.
Он помялся, набираясь храбрости:
– Любопытно, каково это, жить в новой империи? Не хотите отдохнуть в кафе после работы (он приметил небольшое кафе в торце столовой)? Или вам запрещено?
Девушка улыбнулась и опять поправила челку.
– Что вы, у нас не казарма. Давайте, я подойду через час. Кстати, меня зовут Елена. А ваше имя я уже знаю.
Обрадованный, Толуман поспешил к себе: давно не встречался с девушками. Иные вроде не прочь, но как узнают, что сын рогны, начинают сторониться. Расчесал волосы, надел замшевую куртку, сшитую старой Айтой, и улыбнулся: мать говорила, что именно у нее отец купил унты к свадьбе. Подержал на ладони кристалл: красноты уже нет, но холодок остается. Неужели что-то еще угрожает?
На улице похолодало, солнце садилось за горы. Толуман прошелся по улице (людей почти нет) и вернулся к кафе. Вскоре появилась девушка, в кожаном плаще и длинной юбке.
– А что означает имя Толуман? – спросила она. – Когда вносила ваши данные, оно меня заинтриговало.
– По-якутски означает «бесстрашный» Мама так назвала, а отец у меня русский.
В кафе Толуман заказал две порции строганины «Индигирка» (наверное, рыбу привезли из Усть-Неры) и бутылку китайского сливового вина. Выпили по бокалу, Елена осторожно попробовала строганину и покачала головой: – Вкусно!
Ее глаза блестели, челка придавала лицу мальчишеский вид. Оказалось, что она из Вологды, закончила педагогический колледж, но учителям платят мало, так что завербовалась в компанию «Восток». Больше расспрашивала Толумана: как люди живут в этих суровых местах? Напоследок попили кофе и вышли на улицу.
Солнце скрылось, однако западная часть небосвода была алой – начался сезон белых ночей. Шли под руку, и когда проходили мимо его корпуса, Толуман приостановился.
– Постой, – сказал он (уже перешли на «ты»). – Я, кажется, свой номер не запер.
Лицо Елены розовело в свете заката, она слегка толкнула Толумана в бок.
– Я тоже гляну, как у них ремонт продвигается?
Дверь Толуман действительно не закрыл. Пока отыскал в ящике ключ, спутница заглянула в номер, и Толуман неожиданно оказался с ней лицом к лицу. Ее щеки раскраснелись, и она нерешительно улыбнулась. Казалось вполне естественным обнять ее, что он после секундного колебания и сделал.