Трое под одним саваном (сборник)

Пратер Ричард Скотт

Наконец репортеры насытились мной. Я почти всех их знал в лицо – славные ребята, для которых вчерашняя писанина была просто частью их работы. Так же, как сегодняшнее кино было частью моей. И когда один из них на прощанье спросил:

– Не хотите ли что-нибудь добавить, Скотт?

Я кивнул.

– Да, парни. Я бы хотел, чтобы история с Джозефом Малиной была изложена

с недвусмысленной ясностью.

На этом мы и расстались. Они поняли, что я имел в виду; они позаботятся.

Левая рука у меня была на перевязи. Я чуть не лишился большого пальца, но в конце концов у меня остался и палец, и кисть, и толстый шрам в придачу. Все, что мне нужно, – это трое суток сна. Но перед этим мне хотелось расставить все точки над "i", потому что я собирался, прежде чем рухнуть, запереться на замок и выдрать с корнем телефон. Поэтому я нашел аппарат и позвонил Диане, чтобы покончить с этим делом и выбросить его из головы.

Голос у нее был сонный.

– Диана? Это Шелл – ну, Скотти.

– А, Скотти. Что случилось?

– Ничего. Ты скоро получишь свои вещи обратно; я просто хотел тебе это сказать. Сегодня ночью все уладилось.

– Скотти, миленький, я знала, что ты достанешь мои красотулечки! Ты сам их мне принесешь? – оживилась она.

Ее голос утратил сонность. Забавно, но и мне самому вроде бы расхотелось спать. Я сказал:

– Ну... я не знаю. Они пока у копов.

– Принеси их мне сам. Я так хочу, – капризно попросила она.

– Да, наверное.

– Скотти! А ты проберешься ко мне ночью, как они, чтобы положить украшения на столик?

На минуту я злорадно представил эту сцену: я в очках и с чудовищным прожектором в руках захожу ночью к ней в спальню, завывая: «Где ты-ы? Диана, ты где-е-е?» И пронизываю ее безумным взглядом. Но вслух я сказал:

– Ладно... посмотрим. Сейчас они пока под арестом.

– Но когда их освободят, принеси их сам, хорошо? – настаивала девушка.

– О'кей. Спокойной ночи, Диана. Позвони Осборну. Он еще должен мне кое-какие деньги.

– Ладно! Пока, Папочка!

Я уже сидел в «кадиллаке» и катил вниз по Сансет, когда до меня наконец

дошло, как она меня назвала. Большим усилием воли мне удалось удержать управление. Я вспомнил о Луиз. Наверное, она тоже спит, но, пожалуй, надо ей позвонить. Она, может быть, беспокоится – во всяком случае, теперь я точно знал, что она меня никогда не дурачила, а всегда была на моей стороне. Я остановился на заправочной станции и набрал ее номер. Она взяла трубку сразу же.

– Привет, – сказал я. После пары обычных фраз я вкратце изложил ей события минувшей ночи. – Я не знал, спишь ты или нет, – добавил я.

– Я сегодня не ложилась, – с волнением сообщила она. – Все ждала, что ты позвонишь. Ты же сказал, что зайдешь.

Я завел было о том, что, мол, засыпаю, стоя в будке, но она перебила:

– Ты же обещал, правда? Ну, зайди на пять минут, выпьем чего-нибудь.

– Я не одет и помят... – слабо сопротивлялся я.

– Я ждала, что ты зайдешь выпить чего-нибудь успокоительного перед сном, и для этого купила кое-чего вкусненького. Неужели нельзя зайти на одну рюмашечку?

– Рюмашечки твои... – пробурчал я. – А какого цвета будет питье?

Она не ответила. Я почувствовал, как у меня медленно отвисает челюсть от неожиданной сладкой догадки. Я забормотал:

– Луиз... милая... о!.. дорогая моя... но...

Она прошептала:

– Я так старалась, я купила очень замечательный напиток, положила его в холодильник...

– В холодильник?

– ...и сижу здесь так долго в таком холоде, вся замерзла...

– Замерзла?

– ...совсем одна, такая замерзшая, и...

Я решительно сказал:

– Детка, расслабься. Какого рожна ты держишь в холодильнике?

– Но это же шампанское! Две кварты роскошного шампанского!

Тут, скажу я вам, весь сон с меня слетел.

– Детка, – сказал я, – отопри дверь и отойди в сторонку.

И с этими словами я повесил трубку и потрусил к своему «кадиллаку». Да что за беда, черт возьми, бормотал я про себя. Одна рюмашечка еще никому не вредила. А если и вредила, то не сильно.