Трое против Зоны
Шрифт:
Добравшись до стрелы с ротором, мы двинулись по ней. Конструкция из железных труб, казалось, слегка покачивалась, от этого становилось жутковато. До земли сорок пять метров, а под ногами лишь узкий железный настил, огороженный только с одной стороны невысоким заборчиком из тонких металлических трубок.
Вот и ротор. Снизу, в сравнении со всей тушей экскаватора, колесо казалось маленьким. Но теперь становилось понятно, что диаметр у ротора метров десять, не меньше. К ободу колеса крепились ковши – железные чаши размером с комнату. К стреле колесо крепилось с помощью внушительных размеров каретки. Дополнительно стрелу поддерживали десятки толстенных тросов, тянущихся от каретки к штангам на корпусе
Остановились перед этой конструкцией. Ветер гудел между тросами, рюкзак как будто стал тяжелее, тянул к земле. Я старался не смотреть вниз, потому что при одном взгляде туда кружилась голова.
– Что теперь? – спросил Шнобель, сложив ладони рупором, чтобы ветер не уносил звук.
На каретке была площадка, отделенная от ротора пространством в метр-полтора. Прямо перед нами находилась внешняя стенка одного из ковшей с протянутыми по поверхности веревками. Это мы их тут навесили, чтобы удобней было лазать. Ковши были склепаны из стальных панелей, крепившихся к изогнутому каркасу. Часть панелей отвалилась, обнажив толстые дуги, – к ним и привязали страховочные веревки. Никита вытянул заткнутые за пояс кожаные перчатки с обрезанными пальцами и усиленной ладонью, надел. Перебрался через перила, придерживаясь за верхнюю трубу, и прыгнул на ближайший ковш. Тот слабо качнулся. Никита повис, уцепившись за веревки.
– У нас все продумано, – сказал я. Стоявший рядом Федор хватал воздух ртом, не зная, что сказать. Шнобель покачал головой.
– Вы круты, парни, – признал он. – Я бы, наверно, не сообразил использовать эту штуку как лестницу, чтобы забраться на край Выработки. Хотя если подумать – и правда напрашивается. Нафига обходить всю Выработку, давать крюка… Все гениальное просто! Взял и залез по экскаватору на пятьдесят метров!
– Сможешь? – Я перекинул ногу через перила.
– Куда денусь, – усмехнулся он.
– Э, а я?!
Лицо молодого побелело, как бумага.
– Ты что, высоты боишься?
Федор сглотнул.
– Было бы чего бояться… разве это высота? – пробормотал он, стараясь взять себя в руки. – Просто не люблю…
– Одолеешь? Или подстраховать?
– Не надо! – вскинулся он. – Пройду! Не хуже других!
Веревки были натянуты и между ковшами – на альпинистский манер, как веревочный мост, одна снизу, другая сверху. Чтобы перелезть по ним, требуется навык, но осваиваешь его быстро. По нижней ступаешь боком, приставным шагом; другая, протянутая выше, – как перила, за нее держишься. Главное – наклоняться вперед, не заваливаться на спину. Вслед за Пригоршней я перебрался на другой ковш и инструктировал Шнобеля с Федором.
Так мы добрались до самого верхнего ковша. Край склона тянулся ниже метра на четыре. Здесь росла трава, дальше появлялись редкие кустики. Дальше опять начинался лес. Между крайним ковшом и кромкой обрыва расстояние было небольшое, всего метра два. От зубчатого края ковша к земле были положены железные мостки – один из трапов, снятых с экскаватора.
Шнобель присвистнул. А Федор, позеленев, крепче вцепился в каркас ковша.
– А ты не беги. Осторожненько, ползком, – утешил я.
Наемник хмыкнул, но комментировать дальше не стал. Схватившись поудобнее за веревки, он приготовился спускаться на следующий ковш, куда уже начал перебираться Пригоршня. Я обернулся, подставил лицо ветру. Всегда любил высоту. Чувствуешь невыразимую свободу и легкость, когда стоишь над пропастью. А тут, на верхотурине, на качающемся роторе нереально огромного экскаватора, ощущения были особенно сильными. Я сидел на макушке одной из самых больших машин, созданных человеком, и ощущал себя на вершине мира. Немного смекалки и ловкости – и вот ты выше всех, паришь в небесах, ничем не обремененный, попирая ногами мертвого
Гул пришел почти незаметным, таким низким был звук. Сначала показалось, что ковш дрожит от очередного порыва ветра. Потом стало ясно, что передавшаяся ногами и рукам вибрация пришла по стреле. Звук стал громче, и я понял: гудит электричество в толстенных кабелях.
Мы с Пригоршней переглянулись, Федор вскрикнул.
– В чем дело? – спросил Шнобель.
А затем огромная махина вздрогнула, и монстр ожил. Заработал двигатель, машина задрожала, стрела начала мелко вибрировать. Я присел, хватаясь за веревки, ничего не понимая. Эта штука не может работать, тут давно нет электричества! Кабель оборван! Ротор со страшным скрежетом стал вращаться. Шнобель разбросал руки в стороны и с трудом балансировал. Ковш под нами сдвинулся с места и мучительно медленно поехал вниз. Сердце ухнуло в пятки и даже ниже. Федор тонко, по-бабьи заверещал, вцепляясь в веревки так, что побелели костяшки.
У меня перехватило дыхание, я чуть не свалился от неожиданности.
– Что за …?! – заорал Пригоршня. Край ковша, куда он только что встал, ушел у него из-под ног, и напарник повис на руках над поржавевшей осью ротора. Медленное вращение сопровождалось оглушительным скрипом.
Колесо крутилось с натугой.
– Переберемся быстро, пока мостик держится! – крикнул Никита, перехватывая одной рукой веревку, идущую от нашего ковша к следующему. Один конец железного трапа неотвратимо опускался, но другой держался на краю обрыва – в свое время мы хорошенько закрепили его, привязав толстой проволокой к вбитым в землю кольям.
Словно в ответ на его слова ротор провернулся еще на полметра, трап наклонился чуть ли не отвесно – и с металлическим скрежетом вырвался из креплений, закачался где-то внизу. Мы со Шнобелем и Федором распластались на поверхности накренившегося ковша, цепляясь руками и ногами, чтобы не соскользнуть.
Кровь грохотала в ушах, адреналин зашкаливал. Что тут происходит, почему экскаватор ожил? Кто мог завести давно отключенную машину? И, главное, как?! Эта дура жрет прорву электричества! Когда-то кабели за ней возил отдельный грузовик, а сейчас концы кабеля валяются на земле! Мысли путались, в глазах помутилось, пальцы дрожали от напряжения.
Двигатель жуткой, непонятно как работавшей машины ревел, словно раненый тираннозавр, она вся сотрясалась, от огромных гусениц до стрелы. Ротор с натугой провернулся еще на метр. Наш ковш словно провалился, в груди ухнуло, как будто на миг я попал в невесомость.
А затем соседний ковш, под нами, отломился и с грохотом, проскрежетав по внутренней поверхности дисков, улетел к земле. Свалившись с сорокаметровой высоты, он врезался в черную поверхность. Полыхнуло пламя, огонь поднялся на несколько метров, охватывая все вокруг. Я почувствовал идущий снизу жар.
Кажется, под нами притаилась большая микроволновка, и ковш разбудил ее. Уголь вспыхнул от высокой температуры, и теперь внизу бушевало пламя, пожирая запасенное природой топливо. Теперь огонь ни за что не погаснет, во всяком случае, сам по себе, будет только разгораться и очень скоро охватит все вокруг.
– Держитесь! – заорал я, пытаясь перекричать рев двигателя и пламени внизу. – Ротор сделает полный круг, мы перепрыгнем на стрелу и уберемся отсюда к чертовой бабушке!
Лучше сделать крюк в пару десятков километров, обходя Выработку, чем поджариться в этом костре! Пламя гудело, пожирая уголь тоннами и все разгораясь. Ротор проворачивался с ужасающим скрипом и скрежетом. Вот наш ковш опустился еще, он находился уже в самой нижней точке вращения. Теперь я висел горизонтально, упираясь ногами в стальную дугу, огонь гудел под самой спиной.