Трое с той стороны

Буровицкая Елена

…И вот всё повторилось.

— Давай не будем говорить маме. — Алёна сидела на подоконнике и грустно смотрела вниз, во двор, где ещё не разошлась по домам та компания ошеломленных игроков в мяч. — А то опять придется переехать.

— А что это даст? Скоро она и так узнает. Они ж не будут молчать.

Алёшка лежал на своей кровати, закинув руки за голову.

— Опять будут дразниться, — грустно сказала Алёна. — А в школу-то мы с ними в одну ходим.

…Школа встретила их насторожённо. Конечно же, Ванька и его друзья не стали молчать, и новость

о странностях новеньких ребят разлетелась как пожар. И когда только успели? Наверно, на первом уроке, которого у близнецов не было. Как бы то ни было, но, когда Алёна и Алёша шли по школьному коридору в сторону своего класса, они заметили косые недоверчивые взгляды: неужели эта парочка, и правда, какая-то не такая? Услышали опасливые шепотки: ой, это они! Это те самые!

Алёна ёжилась, поглядывая по сторонам. Её интуиция вопила, что нормальная жизнь закончилась, как и хорошее отношение к ним других детей. Рядом с ней шел Алёшка. Он хмурился и старался ни на кого не смотреть. Всё же он чувствовал свою вину. И злился, что ничего изменить уже не мог.

— А вот и Пришельцы! — неприятно протянул Ванька, шагнув из своего класса. — Слышь, пацан, повтори, что ты тогда учудил на футболе! Ребята не верят.

— Я не пришелец, — мрачно отозвался Алёшка. — И ничего повторять не буду. Отстань.

— Да ладно тебе! Сложно, что ли? Давай, взлетай! — требовал Ванька.

Алёша попытался его обойти, и Ванька внезапно отступил в сторону, давая проход.

— А то фиг его знает, — пробормотал Ванька глумливо. — Он же пришелец. Вдруг ядовитый какой-нибудь. Или молнией ударит.

Школьники, собравшиеся в коридоре, рассмеялись.

Так и повелось. Трогать близнецов не трогали, по-настоящему не травили, не притесняли и даже не особо обижали. Но и о друзьях в этой школе близнецам пришлось забыть. Получалось как-то неправильно. Вроде бы ничего плохого не происходило, и в то же время Алёша и Алёна всё больше и больше ощущали себя изгоями. Дети редко милосердны к тем, кто отличается от них…

Закрепилось и данное Ванькой прозвище — «Пришельцы». По неприятному совпадению, такое же, как и в прежнем городе. Таким же стало и отношение других детей. Опасливое. Отчуждённое. Враждебное.

И вот однажды в школу пришли два Алёшки — так показалось школьникам сначала. Конечно, Алёшка был один, просто его сестра вдруг остригла себе волосы и оделась в мальчишечью одежду. Близнецы сделались совершенно неотличимыми. Теперь никто не мог бы сказать, кто из них кто, путались даже учителя. Им даже имена сократили, чтобы не угадывать, мальчик перед ними или девочка, и называли теперь одинаково — «Алё».

Так брат и сестра защищались.

Мама очень огорчилась, когда Алёнка попросила обрезать её чудесные длинные локоны. Но перечить не стала, даже когда девочка убрала свои платья и оделась в одежду брата. Только поинтересовалась, всё ли в порядке у них в школе. В школе им нравится, заверили её двойняшки. Просто им так захотелось. Они ведь близнецы, верно? А близнецы порой любят одеваться одинаково.

Мама только головой покачала. Раз им так хочется… Подрастут, сами передумают.

Она так и не узнала, что «ненормальность» её старших детей в очередной раз перестала быть тайной.

А спустя два года открылась ещё одна тайна — и это была тайна, которую скрывали уже от самих близнецов.

Это произошло, когда они случайно услышали один странный разговор мамы и бабушки.

Бабушка жила очень далеко, через всю страну от них, в небольшой деревне среди гор, и под Новый год обязательно прилетала на самолете погостить. Близнецы бабушку побаивались. Всякий раз, когда бабушка приезжала, она ругалась с мамой. Конечно, делалось это при закрытых дверях, но острому слуху близнецов двери совсем не мешали.

Алёна и Алёша всегда знали, что бабушка их не любит. Она вела себя с ними совсем не так, как бабушки ведут себя с родными внуками. Чуралась. Бурчала на приветствия. Отводила глаза. А если и смотрела на них, то непонятным взглядом. Словно на тараканов или мерзких лягушек.

Но тот разговор зимним вечером на кухне, случайно подслушанный братом и сестрой, неожиданно объяснил очень многое.

Бабушка, как всегда, ворчала на маму.

— Дурёха ты, — говорила бабушка. — Вот зачем, скажи мне, зачем они были тебе нужны?

— Ты знаешь, — тихо отвечала мама.

Она всегда так разговаривала с бабушкой, спокойным и немного усталым голосом.

— А теперь смотри, что из них выросло! — не унималась бабушка. — И эти ненормальные глаза!

— Просто необычный оттенок.

— Да всё в них необычное! — возмутилась бабушка. — Вот скажи, они хоть раз болели?

— Нет, и слава Богу, — сказала мама.

— Разве ж это нормально?

— Ты же знаешь, я всё равно не смогла бы показать их врачам.

— Потому что знаешь, что они скажут. Эти дети уродцы.

— Мама, не говори так.

— А я скажу! — вскипела бабушка.

Мама помолчала. Потом сказала:

— Да, они необычные. У них странные глаза и не только глаза. У них даже кости не такие как у людей. Поэтому я не могу показать их врачам. Боюсь, что их заберут у меня. Запрут в какой-нибудь лаборатории и будут изучать. Но я скажу тебе вот что. Я ими горжусь. Они чудесные дети. Добрые и ласковые. И люблю я их не меньше, чем Юлю.

— Ненормальные они, и ты такая же, — буркнула бабушка. — Не этого я желала своей дочери. Растить чужих уродцев… Лучше бы ты сдала их тогда в детдом.

— Я бы никогда так не поступила.

— Ну, я понимаю, были бы твои родные, но они подкидыши!

— Не подкидыши, — возразила мама. — Я нашла их на той горе. А у меня не было детей. Долго не было. А они — как дар с небес. Я тогда сразу поняла — они мои.

— Твои?! Вот Юленька — она твоя. А не эти……

Юленьку, конечно же, бабушка очень любила.

— Вот знала бы, что через пять лет своя родится, не пришлось бы брать… этих…

Бабушка замолчала, глядя в сторону двери. Мама тоже развернулась и охнула.