Трое уцелевших. Наковальня времени. Открыть небо
Шрифт:
И та, и другая сторона дошли чуть ли не до исступления. Мандштейн готов был признаться даже в том, чего не совершал. И признался-таки, чтобы обрести наконец покой. Но эсперы вновь просветили его и уличили во лжи и трусости. Он понял, что каким-то образом попал в руки врагов Братства и заключил с ними договор, который и выполнил, не подозревая об этом. Его очень беспокоило то, что некоторая часть воспоминаний совершенно стерлась.
Понял Мандштейн и то, что песенка его спета. Они не оставят его в Санта-Фе. Его мечте о бессмертии пришел конец. Они вышвырнут
В тот декабрьский день падал легкий снежок. Кирби вошел в камеру, чтобы сообщить заключенному о его участи.
— Вы можете идти, Мандштейн.
— Идти? Куда?
— Куда хотите. Ваше дело окончено. Вас признали виновным, но учли, что вы действовали против своей воли и разума. Вы оказались жертвой чьих-то козней. Из Братства вас изгоняют, но никаких других мер против вас предпринимать не будут.
— Это означает полный выход из Братства?
— Не обязательно. Все зависит от вас. Если вы захотите присутствовать на песнопениях в общинах, мы не откажем вам в утешениях веры. Но занимать должность в Братстве вы теперь не можете. Я очень сожалею, Мандштейн, что все так вышло.
Мандштейн тоже сожалел о случившемся, хотя и почувствовал большое облегчение. Они не собираются его наказывать. Он ничего не потерял, кроме перспективы вечной жизни, которая, по правде говоря, весьма туманна. Что ж, с карьерой форстера покончено, но ведь есть другие секты, где можно выдвинуться.
Его отвезли в город, дали немного денег и предоставили самому себе.
Мандштейн сейчас же отправился в ближайшую общину лазаристов, которая находилась, как выяснилось, в ста милях от Санта-Фе, в Альбукерке.
— Мы вас ждали, — сказал ему один из лазаристов, облаченный в ярко-зеленую рясу. — Я получил указание немедленно сообщить начальству, если вы появитесь.
Мандштейн не особенно удивился, когда ему предложили лететь в Рим ближайшим рейсом. Расходы на поездку лазаристы взяли на себя.
В Риме его встречала женщина с искусственными веками. Она не была известна Мандштейну, но посмотрела на него с улыбкой, как на старого знакомого. Сев в машину, они выехали за город и вскоре достигли виа Фламиниа. Там, в одном из коттеджей, Мандштейн приветствовал крупный коренастый лазарист с красным носом:
— Добро пожаловать! Вы меня помните?
— Да как вам сказать… Впрочем… конечно же… помню.
В этот момент к нему действительно начали возвращаться воспоминания.
Закружилась голова. В прошлый раз в этой комнате с ним беседовали трое еретиков. Один из них угощал его вином и предложил пост в движении, а он, в свою очередь, согласился на засылку в Санта-Фе. Рыцарь крестового похода! Воин Света!
— Вы хорошо сделали свое дело, Мандштейн, — сказал еретик масляным голосом. — Мы, правда, не думали, что вас так быстро разоблачат. Но кто мог знать обо всех этих предосторожностях? Мы смогли вас обезопасить только от эсперов, и довольно успешно, в чем вы убедились.
— А вы не забыли о своем обещании? Я получу пост десятой степени?
— Разумеется! Вы пройдете трехмесячные курсы, узнаете о целях и задачах нашего движения. А после этого сразу приступите к своим обязанностям в организации. Куда вы предпочитаете отправиться? На Марс или на Венеру?
— На Марс или на Венеру? Я не совсем понимаю…
— Мы прикрепим вас к миссионерскому отделу. Следующим летом вы покинете Землю, чтобы приступить к работе в колониях. Причем вы можете выбрать любую колонию, какую пожелаете.
Мандштейн приуныл. Такого оборота он не ожидал. Продаться еретикам, чтобы потом тебя вышвырнули в другой мир разыгрывать мученика…
— Это нечестный трюк, — возмутился он. — Вы не можете заставить меня быть миссионером!
— Вам предложили пост десятой ступени, — спокойно ответил лазарист, а в каком отделе вы будете работать, решаем мы.
Мандштейн промолчал. У него разболелась голова. Он, конечно, мог уйти, но тогда прощай последние надежды! Не лучше ли подчиниться, смириться до поры? Чего не бывает на свете…
— Хорошо, — сказал он. — Я отправляюсь на Венеру.
Часть третья. 2135 г. Куда уходят измененные?
1
Юноша пританцовывал вокруг колонии ядовитых грибов высотой до колена, разросшихся за часовней, и с непостижимой легкостью ускользал от серо-зеленых убийц. Он перепрыгнул через пень глиняного дерева и приблизился к густому кустарнику, не имеющему названия, который граничил с задней стороной сада. Юноша ухмыльнулся ему, и тот расступился с такой же готовностью, с какой Красное море пропустило Моисея.
— Вот и я! — объявил молодой человек Николасу Мартеллу.
— Не думал, что ты вернешься, — ответил миссионер форстеров.
Юноша, его имя было Элвит, состроил озорную гримасу.
— Брат Кристофер сказал, что я не должен возвращаться. Поэтому-то я и здесь. Расскажите мне о Голубом Свете. Вы действительно можете получать свет от атомов?
— Входи! — пригласил Мартелл.
Этот юноша был его первым завоеванием с тех пор, как он прибыл на Венеру, хотя и это нельзя было назвать большим достижением. Но Мартелл довольствовался и этим. Все-таки первый шаг. А надо было покорить планету.
Может быть, и Вселенную.
У входа в часовню Элвит вдруг в смущении остановился. «Ему, наверное, не больше десяти, — подумал Мартелл. — Что его сюда привело? Злоба? Или он шпионит в пользу еретиков? А, все равно!» Мартелл решил не бросать начатого дела. Он активировал алтарь, и Голубой Огонь наполнил все помещение, заиграв на стенах часовни. Элвит издал возглас удивления.
— Голубой Огонь — это символ, — сказал Мартелл. — Единое начало объединяет всю Вселенную. Ты знаешь, что такое атомные частицы? Протоны, электроны, нейтроны? Вещи, из которых все сделано?