Трое в Песках
Шрифт:
Олег неуклюже сорвал с воительницы перевязь, связал ей руки. Он чувствовал себя глупо, но в глаза старался не смотреть. Она тоже отводила взгляд, морщилась, словно не могла понять, почему вдруг бросила оружие. Меч Мрак сразу поддел пинком так, что исчезла за развороченным окном.
— Бить будет? — услышал он громкий шепот Таргитая.
— Как пить дать, — ответил Мрак деловито. — Поимеет, выпорет, снова снасильничает.
— Наш Олег?
— А что? Долг надо возвращать сторицей. Представляешь, сколько ему придется ею заниматься?
— Мрак,
— Я рази подглядывал? Ты певец, сам догадайся. Аль придумай.
Они ушли, нагруженные оружием, дорогими доспехами. Женщина тряхнула головой, волосы огненным водопадом упали на плечи. Полные губы, сейчас бледные до синевы, изогнулись в презрительной гримасе.
— Тебе не уйти, раб. Агимас вас ненавидит люто. От него не спрятаться.
— О нем позаботились, — сообщил Олег все еще с неловкостью. — Прости, что я тебя так по харе. У нас женщин не бьют. Непривычно, у меня и сейчас сердце колотится как у зайца.
Она подняла голову, взглянула снизу вверх в непривычно зеленые, каких не бывает у людей, глаза.
— Да? Мне показалось, что ты ударил с удовольствием.
— Ну, значит… Ладно, пойдем.
Он повел ее, придерживая сзади за связанные руки. Она взглянула искоса, повторила:
— Ты в самом деле ударил с наслаждением! Тебе нравится меня бить.
— Не напрашивайся, — ответил Олег сухо. — Я хожу со своими богами.
Когда проходили внизу по длинному коридору, наткнулись на распластанного в крови вооруженного человека. Напарник сидел, прислонившись к стене. Половина черепа была снесена вместе со шлемом.
— Здесь держали Таргитая, — буркнул он неохотно. — Он у нас певец.
Дальше по коридору она на миг запнулась, взглянула испуганно. В неестественных позах лежали двое в доспехах, лужи крови текли вдоль коридора. Вместо двери в темницу зиял темный провал. Косяки были разворочены, словно оттуда вырвался слон в доспехах.
— Здесь заперли Мрака, — объяснил Олег.
В конце коридора стены были забрызганы кровью, выщерблены. Четверо лежали так, будто их разбросала, разрывая на части, неведомая сила: обломки мечей, искромсанные щиты, смятые в лепешки шлемы. Один воин был разрублен пополам, крови набежала глубокая лужа.
Лиска зябко передернула плечами.
— Здесь, как я понимаю, держали тебя?
— Они сами напали, — ответил Олег пугливо. — Я вовсе не хотел… Я волхв, не мое это дело — драться.
Она потрогала вспухшую щеку, смолчала. Олег отыскал уцелевшую комнату, впихнул Лиску, приготовился захлопнуть дверь. Она посмотрела ему в глаза.
— Ты в самом деле не собираешься…
— Не собираюсь, — ответил Олег поспешно. — Сам рыжий, но рыжих не терплю.
Он задвинул засовы, повесил замок, а ключ положил в карман. Когда поднимался по ступенькам, сверху донесся лязг. Похоже, оружие сволакивали в кучи. Слышался раздраженный голос Мрака — гонял лодыря.
Когда Олег вернулся, Мрак выламывал
— Надо все делать быстро. Били по головам — спешили? Провожать надо еще быстрее. А разжалобишься — хоронить придется.
Таргитая передернуло, с удвоенной скоростью начал таскать убитых. Шлемы и доспехи хватал едва ли не зубами, спеша унести побольше. Олег от жутких ран отворачивался, старался держать мысли занятыми. Не замечать бы только, что порой пальцы погружаются в еще теплую плоть!
Они еще чистили башню, когда сзади раздался строгий скрипучий голос:
— Что происходит?
Гольш стоял на подоконнике. Вокруг мага струился и блистал воздух. Зал наполнился запахом сладкого дыма и тлеющих тряпок. Жезл в руке мага почернел, обуглился, от золотого набалдашника торчал огрызок.
Таргитай с поворота бросал последний труп — наловчился попадать в окошко не глядя. Тело обрушилось на Гольша, залило кровью. В следующий миг маг уже был в чистой одежде, серебряные волосы причесанно падали на плечи, а вместо трупа взвился и растаял легкий дымок.
Олег опустил руки, бессильно прислонился к стене. Гора свалилась с плеч, не гора — горный хребет. Мрак широко заулыбался, расправил плечи, даже не поморщился от новообретенных ран и царапин.
— Ворюги приходили, — сообщил он буднично. — Решили, раз хозяин на гульках, пошарят по сусекам… Дурачье, что собака из кузни сопрет? У тебя ж здеся ни удавиться, ни зарезаться нечем. Зато застали нас троих, злых и замученных непосильной учебой в поте твоего лица!
Гольш переводил потрясенный взгляд с одного на другого. Стены были забрызганы кровью, словно здесь забили стадо скота. Зал от трупов очистили, но в лужах крови белели зубы, высовывались кисти рук, плавали носы и уши. В углу на высоту роста была нагребена куча разбитых щитов, кривых мечей, целых и побитых мечей.
— Кто? — выдохнул он.
— Назвался Агимасом. Правда, мы его знавали под другим имечком… И бивали тоже под другим.
Гольш шатнулся, будто ударили по голове. Худой, еще больше иссохший за эти три дня, он затрепетал как осиновый лист на ветру, прошептал:
— Где … он?
— Внизу. Тут жара собачья, а то и собачачья, мы его поместили в лучшие покои, где прохладнее. В подвал.
Гольш подпрыгнул, оглянулся по сторонам так, будто со всех сторон ползли змеи.
— Что он там делает?