Трое за Ларцом

Фёдорова Екатерина

Сбоку из зарослей выполз нежный бледно-розовый цветочек и на глазах налился темно-красным. А потом вдруг распялил лепестки, моментально обросшие по краям длинными белоснежными клыками, — и попытался аккуратненько так цапнуть Тимофея за палец. Он, само собой, тут же отдернул руку. И втихомолку погрозил цветочку кулаком.

— Вон видишь, какой герой, — насмешливо сказала старуха. — Лауцинии терзере грозит кулаком. А за что? За то, что бедное растение всего лишь кушать захотело. Вот и наш нынешний главный маг примерно такой же герой. Кому не надо, грозит. А что люди пропадают, так он вроде бы и ни при чем. Возмущается, кричит, что всех виновных буквально через пять минут найдут и строжайше накажут. А люди продолжают

исчезать, подвалы пованивают… То ли он сам, то ли его подчиненные без строгой руки озоруют. Но когда маг озорует — сатана отдыхает. Потому что игры с магическими силами заводят разумное существо далеко, вплоть до вечного проклятия души, — и все это, заметь, без всякого участия дьявола, просто за счет личного энтузиазма. Есть магия, которая работает именно с силами боли, страха и ужаса. Поговаривают, что то ли сам главный маг, то ли кто-то из его приближенных пытается возродить эту магию, запрещенную еще Калистой Свежим. Поговаривают, что беженцы исчезают именно поэтому — своих не поворуешь, могут и обидеться всем городом, а отсюда недалеко и до насильственного вывода из чина главного мага. Поговаривают, что на несчастных беженцах пытаются заново найти и воссоздать приемы Мертвой магии. А это дело болезненное и малосовместимое с жизнью. К тому же пукели у них обычно всегда при себе, так что казна магов-пространственников не пустеет — с мертвого тела можно забрать все до последней монетки, не то что с живого, который за спасение отдает только часть своего богатства. У твоего друга при себе были деньги в момент исчезновения?

Тимофей, враз похолодев всем телом, только жалко кивнул. Вигала холодно уронил:

— Да.

— Вот видишь, как все сходится. Он исчез именно оттуда, откуда исчезли и все другие, имея при себе деньги — как и все другие… Гондола поклялся, что не знает, как это случилось, — тоже показательно. Только маги-пространственники, работающие под началом главного мага, могут обмануть мясерка, затуманить его чувство полного контроля над подвластной ему территорией… Так что дополнения, как ты сам понимаешь, излишни. Сейчас он наверняка уже мучается в подвалах Красной резиденции, орет себе где-нибудь на дыбе небось. И в этот гадюшник ты собираешься сунуть свою голову?

— У меня двое детей, — с гордостью заявил эльф. — А это значит, я имею право на все, что не запрещено Эльфийской Бильей.

— А-а, ну да. Ваша знаменитая Эльфийская Билья. Знаю я про этот свод уложений. Там на всех страницах разными словами выписана одна-единственная мысль — раз уж ты сумел настрогать себе потомство, так лети, птичка, флаг тебе в клюв… Раз детей завел, помирай, не жалко.

— Не будем отвлекаться, — не слишком любезно прервал ее эльф. — И касаться священной Эльфийской Бильи… Все, что нам от тебя надо, уважаемая, — это местонахождение нашего друга. Его вещь я принес. Прошу тебя, помоги. — И добавил, уже обращаясь к Тимофею: — Уважаемая является лучшей ведьмой этого города. Привораживает, отвораживает, заодно размораживает и отгораживает. А также отыскивает сбежавших мужей по любой их вещи — только дай ей понюхать…

— Учишь? — ехидно сказала самая лучшая ведьма города магов. — Передержали тебя в вашем Мод Хирше, красавчик. Гляжу, ты прямо-таки наслаждаешься общением с недоразвитыми, все учишь, воспитываешь…

— Может, я и недоразвитый, — с легкой обидой в голосе произнес Тимофей, — но тем не менее хочу поинтересоваться у вас кое о чем. Почему нас пустили сюда? В вашу драгоценную запретную оранжерею? Если уж в вашем городе демонстрировать такое опасно… А особенно всем встречным-поперечным. За что же нам честь такая?

Вигала чуть слышно фыркнул. И, не глядя, протянул руку к по-прежнему красной лауцинии терзере.

Бедный цветочек моментально втянул свои клыки в глубь пухлых, словно кровью налитых лепестков. И одновременно перелился

в прежний нежно-розовый цвет. Эльф погладил цветок. Тот принял ласку, затрепыхавшись всеми лепестками сразу, и даже обвился вокруг могучей ручищи эльфа.

Тимофей глядел на это, разинув рот.

— Вот именно поэтому, — назидательно проговорила ведьма. — Все живое любит эльфов. Уж не знаю, из какой глины создал их Единый Наш Бог, но цветы эльфов просто обожают. Так что мне необходимо время от времени приводить сюда какого-нибудь эльфа — на манер удобрения, на предмет подкормки. Вот он побывал здесь, и мои цветочки будут цвести дальше еще пышнее. Мой сад — моя тайная радость. Наперекор всем уложениям, наперекор всем постановлениям…

— Как интересно-то, — с наигранным простодушием восхитился Тимофей. — Значит, ты, Вигала, на эту клумбу действуешь, как навоз… Я имею в виду — столь же пользительно.

Эльф посмотрел на него отнюдь не ласково. Нежно-розовая лауциния терзера, до этого любовно теревшаяся о плечо эльфа — поскольку руку он от нее уже отвел, — моментально вновь приняла свою боевую темно-красную окраску. И наставила клыки на Тимофея.

— И да не обидит никто эльфа ни в лесу, ни в поле, ни на любом другом живом раздолье… — явно развлекаясь, процитировал из какого-то неизвестного источника эльф.

— Да что ты его все учишь-то, — возмутилась ведьма. — Такие вещи надо чувствовать. Или ты уж и вовсе дурак дураком? Давай сюда вещь своего друга. Нюхать буду…

Вигала торопливо передал шмотку из Лехиного чемодана старухе, потом отступил назад. И очутился рядом с Тимофеем.

— Что ты ей дал? Лехины штаны? — шепотом поинтересовался Тимофей, глядя, как ведьма подносит к своему бородавчатому носу темно-синюю тряпицу и начинает ее тщательно обнюхивать. — О боже, надеюсь, они хотя бы стираные…

— Лучше не надейся, — свирепо прошептал в ответ эльф. — На стираных штанах обнаружение проходит хуже. Кстати… Если действительно придется идти с визитом в подвалы главного мага — наверное, будет лучше оставить тебя здесь. В оранжерее. Тут относительно безопасно — ведьма это помещение тщательно защищает от любых поисков, и чары здесь не шуточные, сломить их будет трудно. Эта ведьма — поклонница зеленой, растительной магии. А у нее свои фокусы, и в ней далеко не всегда побеждает тот, кто сильнее. Чаще — тот, кого растения любят…

Кроваво-красная лауциния терзера вновь предприняла попытку дотянуться до Тимофея, звучно пощелкивая при этом своими длинными клыками — каждый был сантиметра по два длиной и поблескивал в ярком свете, освещавшем оранжерею, своим заостренным кончиком.

— Меня тут не любят, — пожаловался Тимофей, придвигаясь поближе к эльфу. — Я уж лучше с тобой, в подвалы главного мага направлюсь — там наверняка безопаснее. Лично для меня, во всяком случае.

Эльф фыркнул. Как показалось сенсею, с одобрением.

Ведьма водила носом над Лехиными джинсами. Потом вдруг неожиданно рявкнула:

— Хрякин бук [5] !

— Это что-нибудь да значит? — поинтересовался Тимофей.

Вигала отмахнулся от него широченной ладонью.

— Нет, просто мысли вслух. Стой пока тихо.

Ведьма еще раза два помыслила вслух. Потом брезгливо отбросила в сторону темно-синие джинсы и твердо сказала:

— Нет его нигде. Не вижу…

— Ты везде смотрела? — озабоченно спросил Вигала. — Может быть, чары против видимости мешают? Их вполне могли наложить.

5

Грязное местное ругательство. Не следует употреблять его в присутствии детей и подростков, беременных и кормящих женщин, лиц с заболеваниями центральной нервной системы — короче, это просто вредно для здоровья нации.