Троецарствие. Дилогия
Шрифт:
На вчерашнем совете, определяя план сражения, я был вынужден задавить всех авторитетом. Отбросил завиральные планы капитанов, прекрасно понимавших, что линейного сражения с превосходящими силами противника мы не выдержим, и рявкнул. Произнес пламенную речь, в которой поставил вопрос ребром — мол, раз я Стратег и избранный чемпион богини, то давайте мне как-то верить, что ли! Иначе нафиг вам идти за человеком, решения которого вы решили оспаривать.
Рискованный был план, что и говорить. Капитаны ведь могли развернуться и уйти — предложений на рынке труда куда больше, чем претендентов. И я бы ничего им не смог сделать. Но они остались. Поверили мне. В меня. И я просто не
— Да, — ответил я на вопрос советника. Еще раз оглядел всех собравшихся и поднял правую руку.
Десяток сигнальщиков тут же вскинули над головами голубые флажки с иероглифом «вода». Это была еще одна моя тактическая придумка. Я разработал новую систему сигналов, заменив традиционные «стрелы», «копья», «мечи» и «конница» на значки стихий. И до икоты заинструктировал младший комсостав о правилах их применения.
С минутной задержкой, пока сигнал доходил до подразделений, войска начали движение. Но не вперед, на врага, а смешиваясь и вновь перестраиваясь уже в новые, неизвестные для желтых порядки. Копейщики, тяжелая пехота, стрелки стали сливаться друг с другом, заставляя командующего вражеской армии (я очень на это надеялся!) нервничать. Около десяти минут продолжалось это броуновское и лишенное на сторонний взгляд смысла движение — и вот на поле грядущей битвы собралось совсем другое построение.
Ровные квадраты испанских терций, прикрытые на флангах конницей.
Дома я не был большим любителем военной истории. Строго говоря, лишь последние полгода, с того момента, как Гуаньинь начала готовить мой дух к переселению в тело Стратега, я стал читать литературу по тактике и стратегии. Да и то применительно к древнему Китаю. Но невозможно же залезть в Википедию и не узнать что-то, что вовсе не относилось к поисковому запросу.
Так я прочитал про придумку испанских стратегов. Точнее, про их творческую переработку швейцарских баталий, бывшей, в свою очередь, новым взглядом на греческие фаланги и римские легионы. Строй, который совмещал в себе сразу и пикинеров, и стрелков. Который невозможно обойти с фланга и с тыла. Который мог атаковать в любом направлении, одновременно продавливая строй врага и засыпая его стрелами.
Понятно, что внятного огнестрела (фейерверки и сигнальные пороховые петарды не в счет) у меня не было, и роль стрелков в терциях выполняли обычные арбалетчики. С другой стороны, тут и стальных кирас не водилось, так что и их должно было хватить.
Чтобы минимизировать путаницу — все-таки смешивать разные подразделения без внятной муштры чревато, — я призвал на помощь манипулярную тактику римской армии. Переработанную с учетом местных реалий — под сотни.
В первых рядах, как и положено, стояли обладатели самых крепких доспехов: драконы, стражи и защитники. Через одного вместо профильного оружия они получили пики — наскоро наделанные из ровных бамбуковых стволов с насаженными на них наконечниками клевцов-гэ. Этого добра у меня в обозе было много, так что я не экономил.
За ними располагалась пехота полегче, а внутри построения укрывались стрелки, чьей задачей было стрелять поверх голов товарищей, когда те опускались на колено. Ну и завершала это все конница, разделенная на небольшие отряды, в обязанность которой вменялось противодействовать прорывам вражеской кавалерии.
Конечно, я не собирался просто двинуть терции вперед и сим победить. Тактику испанской пехоты шестнадцатого века я рассчитывал дополнить придумкой русского полководца графа Румянцева из века восемнадцатого. Тот, сражаясь с турками и имея семнадцать тысяч
В общем, с точки зрения военной стратегии получился настоящий павлино-утко-еж, но чего еще было ждать от человека, который военную историю изучал по Вики?
— По подразделениям! — приказал я, и капитаны, отдав честь, поскакали каждый к своей терции.
Еще одно нововведение, которое я решил испробовать. Каждый из моих капитанов был очень серьезным бойцом в рукопашной. Их задачей, кроме наблюдения за сохранением боевых порядков, было еще и затыкание дыр. Собой. Ну и работа в качестве центра связи с полководцем, я же телепат, хех.
— С Богом, — шепнул я себе под нос.
Через несколько минут неизвестные в древнем Китае терции двинулись вперед. Десять ровных (пока еще!) квадратов, каждый плюс-минус по три тысячи человек. Полки держали дистанцию на два полета стрелы друг от друга, то есть оставляли достаточно места, чтобы у вражеского полководца появилось искушение ударить в эти «слабые» места.
Пройдя три ли, формации остановились. Что бы я там себе ни думал, под моим началом были не профессиональные испанские ветераны, которые не боялись ни Бога, ни черта, и умели наступать там, где другие бежали. Мои солдаты не были обучены полноценному бою в терции, и я это понимал. Максимум, на что я мог рассчитывать, — это короткий марш в новом построении, а потом стояние в обороне, у которой нет ни тыла, ни фланга.
Наступил момент истины. Если я сделал все правильно, сейчас Юн Вэйдун видит перед собой армию, численно уступающую его войску, которая начала наступление, а потом испугалась и не желает идти дальше. Чтобы усилить это ощущение, от трех центральных терций стали отваливаться специально отобранные отряды, которые тут же устремились в тыл.
— Давай, Вэйдун! Такой шанс! — шептал я сквозь зубы, торопя вражеского полководца принять единственно правильное решение. — Бей! Враг дрогнул, даже не вступая в бой! Надави! Ну же!
И генерал желтых дал. Видя пока еще редкие ручейки беглецов, он двинул свои порядки вперед. На ходу его отряды перестраивались с тем, чтобы окружить отдельно стоящие терции, и ударами с нескольких сторон раздавить их.
Втягиваясь таким образом, в ловушку.
Глава 28. Военачальник узнает о роли духов в масштабных сражениях
Ну, я надеялся, что движутся они в ловушку, а не встали на путь, который приведет их полководца к славе как самого удачливого военачальника Поднебесной, способного разбить неприятеля, не вступая с ним в бой.
О самом Юн Вэйдуне я знал не слишком много, лишь некие общие сведения, которые были доступны Мытарю еще из чтения имперских архивов. Генерал Желтых повязок был идущим по Пути. Исходно — Героем, как мой Пират, но с рядом, скажем так, некоторых отклонений, которые дало учение Желтого Неба. Традиционный для ханьцев Путь, основанный на первостихиях, он дополнил даосскими практиками, которые превратили его, говоря языком компьютерных игр, в мультикласс.
Большего мне советник рассказать не смог, так как свои способности Юн Вэйдун особенно не светил. На административном поприще он тоже себя ничем особенным не проявил, да и в военном плане брал не тактикой со стратегией, а «большими батальонами». Но, предположительно, владел какими-то колдовскими дисциплинами.