Трофей для подполковника
Шрифт:
Стас перевел на Ирину взгляд и нахмурился, внезапно осознав, что у нее началась истерика. Без слез, стенаний и воплей. Поэтому она повторяет одно и тоже. Поэтому панически пытается куда-то убежать, хотя на улице метель. Поэтому не слышит и боится его.
Стас с силой ударился затылком об кресло и провел ладонями по лицу, чтобы взять себя в руки. У него уже тоже начиналась истерика. Первый раз в жизни. Эта женщина просто медленно убивала его! По всякому!
За окном снег стоял стеной, вокруг ничего не было видно, а Ирина все продолжала повторять одно и то же. Отобрав у нее флажку, Стас сделал два огромных глотка, размышляя, как поступить.
— Все, успокойся! Приди в себя! — рявкнул он и встряхнул ее за плечи, но от этого стало только хуже. Ирина на мгновение замерла и перестала дрожать. Но затем вдруг всхлипнула и начала судорожно ловить ртом воздух.
— Ир, ты чего? Ира!
Стас конкретно испугался. В ее расширившихся зрачках застыло выражение ужаса. И снова — просьба о помощи. Его охватила настоящая паника от непонимания происходящего. Ира задыхалась у него на руках, а он не знал, что предпринять.
Поддавшись инстинктивному порыву, взял ее за подбородок и вынудил смотреть в глаза. Ира даже не дернулась, просто тихо уходила. Никак не получалось сделать вдох, и она уже смирилась, сдалась. Только гаснущие глаза все еще были наполнены ужасом. Стас несколько раз сильно ударил ее по щекам, возвращая в реальность, а затем прижался лбом к ее лбу, удерживая взглядом.
— Дыши! Просто расслабься и дыши. Просто дыши… Вот как я. Давай вместе со мной. Вот так. Так. Молодец. Не пугайся. Это от нервов. Спазмы. Так бывает. Просто расслабься и дыши. Дыши, Ира. Давай, дыши… Дыши… Вот так… так… Молодец… Молодец…
Пот градом струился по его спине, но самое страшное осталось позади. Стас открыл окно, и в салон вместе с обжигающе морозным ветром и снегом ворвался свежий воздух. Ира вернулась и обмякла у него на руках. Глаза закрыты. Очень бледная. Лоб влажный. Но главное — дышала…
— Ир, ты как? — облегченно выдохнув, спросил Стас.
Вместо ответа она издала тихий стон и закусила губу. Он заметил, как из-под ее дрожащих ресниц начали друг за другом скатываться крупные слезинки. Плакала. Наконец-то. Значит, уже все хорошо.
Стас не раз видел истерики — и у мужчин, и у женщин, и у детей. Люди ошибаются. Самые страшные из истерик — не с воплями и ревом, а вот такие, как у нее сейчас: когда человек вдруг оказывается в тисках своих эмоций, и эти тиски настолько сильны, что порой не бывает даже сил, чтобы сделать вдох. Это как паралич. От страха, от волнения, от неожиданности. От внезапно открывшейся правды. А если Ирина расплакалась, значит, самое страшное уже позади.
Она плакала без единого звука, только губу закусила почти до крови. Но через какое-то время силы сдерживаться, видимо, закончились, и к шуму вьюги за окнами автомобиля добавились приглушенные всхлипывания. И это тоже был хороший знак.
Стас крепко прижал ее голову к своей груди, Ирина больше не вырывалась и не сопротивлялась. Его рубашка мгновенно стала мокрой, он кожей чувствовал, как мучительно кривится рот Ирины. Ощущал, какие спазмы проходят через ее грудь и горло.
Это странно, но он находил в ее плаче какое-то странное удовлетворение. Сам никогда не умел плакать. Когда умерла мать, ему очень хотелось, чтобы это жжение внутри хоть как-то прорвалось наружу. Но не смог.
Ирина наконец затихла, а Стас все так же крепко прижимал ее к груди и ждал, пока метель утихнет. Должна же эта гребаная непогода когда-нибудь закончиться…
Глава 12
Ирину
Она чувствовала, как Стас крепко прижимает ее голову к своей груди, и от этого хотелось реветь еще сильнее. Почему так? Это все неправильно. Представляла, как, должно быть, жалко выглядит, раз ее жалеет даже злейший враг.
Было мучительно стыдно за все, что произошло. То, что она делала сейчас, — еще хуже и противнее, чем лежать голой перед ним. Теперь Ирина полностью обнажилась: и телом, и душой. Теперь Стас видел все. Самые потаенные уголки ее тела и чувств. Узнал все слабые места, и любой его удар будет сокрушительным. Но Ирине было уже все равно. Просто плевать на все.
Закрыв глаза, она слушала размеренный стук сердца Стаса и отчаянно пыталась прийти в себя. Истерика сошла на нет, а ей на смену пришло глубокое опустошение. Память стремительно возвращалась, подкидывая все новые и новые кадры, о которых Ирина предпочла бы забыть навсегда.
Если бы она только знала, каким кошмаром обернется такое волшебное утро… Все ложь. Дмитрий нежный и заботливый, каким никогда не был прежде. Его поцелуи, ласки, слова.
Терять любимого во второй раз оказалось гораздо больнее. Почти невыносимо. К первому Ирина была хотя бы готова. Морально и физически. И даже не удивилась. Второй раз все произошло внезапно и жестко, словно удар в спину. Так низко и подло. За что он с ней так? Почему?
Хотелось выть от безнадежности. Дмитрий унизил ее, растоптал достоинство и посмеялся над светлыми чувствами. Больно и гадко, и что с этим делать совершенно непонятно. Но Ирина осознавала, что в очередной раз должна быть сильной, должна прийти в себя. В шесть обещал заехать генерал Заболотный, и он не должен видеть ее в таком состоянии.
Она судорожно вздохнула, вспомнив, что оставила сумку в кабинете, а ее вид сейчас оставляет желать лучшего. Как теперь вернуться на работу? Нет ни косметички, ни даже салфеток под рукой. А еще безумно стыдно. За слабость и безволие. Ирина больше не могла так. Дико устала от этой боли внутри и снаружи. Не хотела больше терпеть и не могла. Только начала выбираться из опасного болота, как ее обратно туда столкнули.
Время шло. Нужно было что-то решать, но она продолжала сидеть, уткнувшись в грудь Стаса. Умом понимала, что надо просто поднять голову, открыть глаза, да хотя бы просто пошевелиться, но не получалось. Веки словно налились свинцом, а в теле появилась невыносимая тяжесть.
Внутренняя борьба изматывала. В Ирине сражались две противоположности. Одна — сильная, волевая личность. Подполковник. Начальник отдела. А вторая — слабая и беззащитная женщина. Просто женщина, которую предали, наплевали в душу и вытерли ноги. Ирина не могла решить, на чью сторону встать. Не хотела ничего решать. Не хотела смотреть никому в глаза, быть сильной и чтобы опять было больно — тоже.
Трель телефонного звонка заставила вздрогнуть и резко отпрянуть от Стаса. Он ответил на звонок, но в разговор Ирина не вслушивалась. Отвернулась к окну и прислонилась лбом к прохладному стеклу. На улице крупными хлопьями валил снег. От недавней метели не осталось и следа, но вокруг все стало белым-бело. Девственно чистый белоснежный ковер. Холодно и безжизненно, прямо как у нее на душе.