Трофейная ведьма

Ежова Лана

И я струхнула, ноги подкосились. Ледяной ком в животе и море паники…

– Мы приняли тебя в свой дом, а ты беду принесла?..

Мать мэра в молодости слыла сильной ведуньей, которая спонтанно видела фрагменты будущего и без зеркал. Неужели она что-то выяснила о моих замыслах?

– Ты накликала на всех нас несчастье! – верещала она, воинственно потрясая толстой палкой, без помощи которой уже не могла ходить.

– Мама, прекратите. – Стелла спокойно опустила руку на плечо старухи. – Хватит пугать Жанну –

она уже белее снега.

Я обернулась. То, что рыжая стоит рядом, как-то вылетело из головы. Значит, бабка обвиняла не меня, а жену внука?

– Гроза скоро начнется… Берегитесь! – не унималась старшая Волкова, вращая безумными глазами. – Это все она!..

– Да родит она вам правнучку, хватит ее запугивать, – устало выдохнула Стелла. – А может, со временем и еще одну.

Жанна жалобно всхлипнула.

Голова вещуньи резко упала на грудь – старуха, откинувшись на спинку кресла, громко захрапела, уснув так же неожиданно, как и проснулась.

– Когда же она успокоится? Может, хватит обвинять меня во всех грехах? – с горечью пробормотала невестка Стеллы. – Сколько лет уже прошло…

Не так уж и много – восемь. И лично я была согласна с Тамарой Платоновной: в давней трагедии есть вина и Жанны. Правда, позже старая ведьма еще обвиняла рыжую в том, что она не в силах родить наследницу дома Волковых, и даже как-то требовала от внука развестись с ней…

– Ладно, представление закончилось, все свободны, – объявила Первая Мать и взглянула на нас так, что захотелось испариться. Даже шебутные близнецы притихли и быстренько обулись.

Домой я плелась следом за семейством соседей.

В восточной части неба собирались тяжелые тучи. Задул холодный ветер. Тамара Платоновна не ошиблась: в Темные Воды спешила гроза.

Взбудораженная нападками старухи, Жанна громко стыдила близнецов, испачкавших новые шорты томатным соусом, не выбирая выражений. Последние недели беременности сделали ее и так крайне раздражительной, а тут еще неудачный вечер…

И мне стало ее немного жаль: моя месть тоже заставит понервничать. Вскоре чувство вины отпустило – я вспомнила, за что ненавидела Жанну. А еще ведь именно она, воспитывая, не научила детей не обижать беззащитных.

Войдя в дом, я кинулась на кухню, где оставила открытым окно. Недаром спешила – ведьма увидела в своем саду сборище ошалевших от счастья котов и подняла крик. Белые, рыжие, черные, серые… Свои и чужие, сбежавшиеся со всей улицы, пушистые разбойники не обращали на гневную женщину никакого внимания и счастливо катались по грядке со змеевиком.

– Игнат! Игорь! – орала она. – Опять играли с валерианой?! Сколько повторять – она под запретом!

Ну да, в доме ведьмы, помощник которой кошка, валериану разливать направо-налево нельзя. А возле огородика с ценными растениями, куда и соседские коты заглянуть могут, и вовсе

катастрофично.

Я была отомщена, а веснушчатые близнецы теперь дважды подумают, стоит ли продолжать устраивать мне пакости. То, что я слабая ведьма, не отменяет факт, что и у меня есть зубы.

И так мне хорошо стало и безмятежно на душе, что я наконец расслабилась после напряженного ужина у Волковых.

Об москитную сетку окна ударился ворон.

– Морриган?!

Мне стало не по себе: эквиум у меня умный и не чудит без причины, как кошки Жанны. Еще раз ударившись о полупрозрачную преграду и тревожно каркнув, он взмыл в небо.

– Морриган, подожди! – Тревога вмиг съела мое спокойствие. Нужно срочно пообщаться с птичкой. – Иди сюда!

Открыть окно не успела – почувствовала, что сзади кто-то стоит. Волосы на макушке шевельнуло теплое дыхание. Острый нож прижался к моему горлу…

И я застыла, боясь сдвинуться с места.

– И что ты будешь делать, Ника? – вкрадчиво произнес низкий голос.

– Не знаю, – прошептала, обмирая.

Сталь ощутимо холодила кожу, вызывая мурашки страха и странного предвкушения.

– Подумай хорошо, Ника, что нужно делать в таких случаях?

Нож скользнул ниже, как паутинку, рассекая черное кружево и телесного цвета чехол под ним.

– Думай, Ника, я долго ждать не буду.

Мужчина обжег горячим дыханием мое ухо, слегка прикусил мочку.

А нож продолжил свой путь, разрезая ткань уже в области груди.

– Притворюсь на все согласной?.. – выдохнула я, чувствуя, как сильно колотится сердце. – Чтобы атаковать, когда нападающий потеряет бдительность? – спросила неуверенно, ощущая, как ноздри щекочет манящий запах сандала.

Изысканно древесный, смутно-мускусный, глубокий аромат кружил голову, воспламеняя кровь. И я откинулась назад, на твердую грудь стоящего позади мужчины.

– Ника, моя Ника… Будь осторожнее, если хочешь и в дальнейшем выходить свободно из дома.

Он бросил нож через плечо – и тот, судя по глухому звуку, воткнулся в мишень для дартса, висящую на двери.

– Вероника… – прошептал ненасытный рот, поцелуями-укусами алчно клеймя мою шею.

– Герман, – простонала, развернувшись в кольце сильных рук, лицом к мужчине.

Наши губы встретились. Аромат сандала с каждой секундой становился сильнее – и кровь вскипела в жилах. Жадные поцелуи мужчины кружили голову, широкие мозолистые ладони, скользнув по моим бедрам и задирая испорченное платье, и вовсе своими действиями лишили опоры под ногами.

– Не здесь, – попросила Германа чуть слышно.

Без всяких возражений он, подхватив меня на руки, легко и быстро поднялся в нашу спальню на втором этаже.

За окном бушевала гроза. Дверь на балкон осталась открыта, и ветер яростно рвал белоснежные гардины.